Я был не совсем в том уверен и бросил вопрошающий взгляд на своего спутника.
— Селемани стар и не любит много ходить, — усмехаясь, прошептал мне на ухо африканец.
Я осторожно пошел дальше. Обогнув куст, я стал свидетелем зрелища, которого никогда в жизни не забуду.
В 50 шагах от меня стоял слон: такого я не представлял себе даже в самых смелых мечтах. Когда самец медленно вышел из-за куста и я смог разглядеть его как следует, у меня екнуло сердце. А ведь я не был новичком и к тому времени уложил уже 50 слонов. В их числе был самец, бивни которого весили свыше 100 фунтов каждый.
Пока я глядел на последнего из богатырей древней Африки, он расслабил мышцы. Концы бивней уткнулись в землю. Мой мозг пронзила мысль: «Вот охотничья добыча, какая никогда больше не выпадет на мою долю!»
Куст скрывал меня, ветер дул в благоприятную сторону, успех казался обеспеченным — дело было только за мной. Я прислушался к биению своего сердца. Оно было спокойным. Значит, я мог решиться на то, чтобы подобраться еще ближе, обогнув куст, ограничивавший обзор. После этого я оказался бы перед великаном и ничто уже не помешало бы мне выстрелить.
Селемани не двигался с места.
Шаг за шагом подбирался я к нему, используя куст как прикрытие и стараясь не наступить на увядший лист или на сухой сучок. Однако стоящий слон на определенном расстоянии различает каждый звук с наветренной стороны; к стаду же можно приблизиться без особых предосторожностей, так как животные с трудом распознают, откуда происходит тот или иной шум. Огибая куст, я оказался позади слонов и на мгновение потерял их из виду. Двустволку со спущенным предохранителем я держал в руке, два запасных патрона были наготове. Я остановился, чтобы в последний раз перед выстрелом глубоко и спокойно вздохнуть. Еще шаг…
Но тут позади меня прогремел выстрел.
Я оцепенел. Затем, преодолев испуг, бросился вперед мимо куста на поляну. Две серые тени скрылись в густом лесу. Секундой позже одна из них промелькнула в просвете между деревьями. Я вскинул ружье и выстрелил, раз, другой…
Я знал, что это бессмысленно. Обе пули вонзились в ствол акации.
Я бросился на землю и, если мне не изменяет память, закричал от ярости и волнения. Повернувшись, увидел Лонгому, который присел на карточки рядом со мной, а в нескольких шагах от нас — проводника-африканца.
— Кто стрелял?
— Черт, господин!
На самом деле виноват был бой. Он шел вместе с носильщиками и тащил мой дробовик, который я ему отдал взамен ружья для охоты на слонов. От волнения я забыл разрядить дробовик. Бой — разумеется, без злого умысла — стал возиться с предохранителем, и выстрел прозвучал в тот самый миг, когда я поднял ружье и стал целиться.