Но ни одна из этих перспектив меня не прельщала. Я поехал в Африку, чтобы стать исследователем, а стал охотником. Уже тогда я понимал, что не останусь им, не смогу остаться, ибо мое отношение к зверям было иным, чем у обычного охотника за слоновой костью.
Признаюсь, я не знал тогда, как быть дальше. Лишь одно было ясно: хотя я вторично возвращаюсь в Европу, недалек тот день, когда я снова ступлю на берег Африки и поставлю свою палатку где-нибудь на ее просторах.
Вскоре после рождества я отплыл в Гамбург и в феврале 1910 года был уже дома.
«НАЙДИТЕ КАРЛИКОВОГО БЕГЕМОТА!»
(1911–1912)
Я жил у моих родителей в Бергедорфе под Гамбургом и вскоре свыкся вновь с нравами и обычаями чопорного ганзейского города, но меня не переставал мучить вопрос: как сделать, чтобы я мог, не заботясь о пропитании и повседневных нуждах, путешествовать по Африке не ради приключений, а в интересах науки, изучая жизнь все еще не изведанного материка, его людей и животных.
На помощь мне пришел случай. Находясь в Африке, я вместе с письмами посылал домой зарисовки людей и животных. Мой отец заказал с них диапозитивы, чтобы лучше познакомиться со средой, окружавшей его сына. Когда я возвратился домой, он попросил меня рассказать друзьям нашей семьи о жизни в Африке. Кто-то из гостей заметил, что я мог бы выступить в бергедорфском клубе с докладом о своих путешествиях, сопроводив его демонстрацией диапозитивов из коллекции отца.
Признаться, я принял это предложение скорее из честолюбия и желания хоть раз доставить радость родителям. Тогда я еще не предполагал, что таким путем можно познакомить широкую общественность с моими приключениями, да еще и денег заработать.
И вот наступил вечер, когда с бамбуковой указкой в руках я подошел к экрану. К выступлению я не готовился. Неужели мне будет трудно рассказать в непринужденной форме о том, что я видел и пережил за восемь лет?
Едва ли кто-нибудь в зале был удивлен аплодисментами больше, нежели я сам. В газетах появились заметки, некое агентство, почуяв возможность «сделать бизнес», предложило мне выступить в большом концертном зале. Я согласился. Успех превзошел самые смелые ожидания. За первым докладом последовали другие.
Вряд ли кто бросит в меня камнем за то, что, набравшись храбрости, я решил действовать и за пределами Гамбурга и отправился в Берлин, в «Уранию». Это общество, основанное для содействия народному просвещению еще во времена Гумбольдта, сделало популярными имена многих знаменитых естествоиспытателей.
Руководитель «Урании» выслушал мое предложение, затем попросил еще раз назвать себя.