"Да, и Бог с ними, с наградами! Разве они красят мужчину?!"
Главное, Кире было сейчас удивительно хорошо. Вернее, ей было замечательно хорошо, и это совсем не удивительно после того, что произошло между нею и поручиком. Волна страсти накрыла их еще в бане, но, видно, оба слишком долго ждали этого мгновения, и первым приступом дело не ограничилось, хотя, видит бог, все получилось, как надо, и даже лучше того. То есть, там и так, как и где ей хотелось. В другой ситуации и с другим мужчиной этим вполне можно было бы и ограничиться. С другим, но не со Львовым, вот в чем дело. Безумие налетело мгновенно, обдав жаром, словно из печи дохнуло, и в то же время захватив дыхание – как при прыжке в прорубь, и уже не отпускало их – ее и его - ни в бане, ни на холодных лестницах замка, ни в хорошо протопленной спальне, в растерзанной постели, - везде.
***
По правде сказать, после такой ночи, - да еще с предутренним "приступом страсти и нежности", - спать следовало, как минимум, до полудня, а лучше и вовсе до полдника. Но куда там! В замке графини Дуглас жизнь подчинялась строгому, раз и навсегда установленному распорядку, так что к завтраку подняли, что называется, "ни свет - ни заря". Но истребителя зоны ПВО такой малостью, как побудка по тревоге, из седла не вышибешь. Пилоты и по три раза за ночь, бывает, в небо уходят, и не сказать, чтобы все и повсеместно соблюдали накануне предписанный армейскими лекарями режим дня. Не говоря уже, о безалкогольной диете и половом воздержании. Приходилось и Кире, - чего уж там, - летать в "остром послебанкетном состоянии". И после "скоротечной случки" бывало тоже. И ничего – жива пока. А в небе "после этого дела" и леталось, следует сказать, как-то с подъемом. Что называется, с огоньком.
- Доброе утро, Мария Антоновна! – поздоровалась Кира, подходя к накрытому столу.
- Доброе утро, Кира Дмитриевна! – чопорно поклонилась графиня Дуглас и с достоинством опустилась на отодвинутый лакеем стул с высокой спинкой. – Здравствуй, Яков! Выглядишь неплохо…
Последнее замечание прозвучало несколько задумчиво и, как будто даже с намеком на осуждение. Но, как тут же выяснилось, графиня Дуглас жила в простом и ясном мире, - "без политесов и прочих куртуазностей", - и до намеков никогда не опускалась.
- Простите? – чуть нахмурился Львов.
- Господа! – по давней традиции в обществе чиновников и офицеров обоего пола, говорить следовало, используя обращение "господа", без какого-либо упоминания "дам". И этому правилу, как заметила Кира, Мария Антоновна следовала неукоснительно.