– Кто бы говорил! – покачала головой Ирина Большая. – Полагаешь, Скулнскорх, произнести легче?
. – Мне, да! – пожала плечами Елизавета, но стала внимательнее к звукам чужой речи.
"Замек Крежачки", "Гмина", "замек Кемпинг", "город Торун"…
Река поворачивала то к западу, то к востоку, расширялась, раздвигая берега на три-четыре руты[61], стягивалась в жгут, так что "Росомаха" едва проходила, не складывая весел. Иногда на берегу появлялись всадники. Скакали вдоль строя галер и драккаров, смотрели, окликали на непонятных языках. Одни, вроде бы, говорили на каком-то славянском диалекте, другие, как бы, не по-тюркски. Кто это был, чего хотел, кому докладывал о вторжении чужого флота, Елизавета не знала, но понимала – безопасный проход не гарантирован. И не ошиблась.
На третий день путешествия, ближе к полудню, с высокого берега реки, из-за густо растущих деревьев в "Росомаху" полетели стрелы. Стреляли из луков, с небольшого расстояния – дай бог, если там было больше полутора сотен локтей[62]. Елизавета в этот момент находилась в кормовой надстройке, услышала глухие удары по доскам корпуса и сдуру выскочила на палубу, чтобы "посмотреть", что и как, враз угодив под рухнувший на галеру град стрел. Две вонзились в доски настила прямо перед ней, одна вжикнула над ухом, и в этот момент время обернулось вспять…
… трещали, сгорая в пламени, сухие ветки можжевельника, отблески огня ложились на камни и кусты, делая ночь еще темнее, а по другую сторону костра сидела закутанная в темное старуха с всклокоченными волосами…
– Ходит, ходит бес по кругу, – выводил хриплый голос ведьмы, – Ловит бес мою подругу. Осторожней, Лиса, будь – Метит Темный прямо в грудь…
"Метит Темный прямо в грудь…"
…Две стрелы вонзились в доски настила, одна вжикнула над ухом…
"Четвертая в грудь!" – Елизавета вскинула перед собой руку, даже не додумав до конца мысль, но стрела – четвертая, как поняла она чуть позже, – ударила не в грудь, а в руку. А в следующее мгновение кто-то прикрывал уже Елизавету большим щитом, а кто-то другой кричал и ругался, но графиня Скулнскорх никак не могла понять, отчего все суетятся вокруг нее, и почему плывет перед глазами. Она начала оседать на палубу, и тут же пришла боль. Елизавета опустила глаза, одновременно заваливаясь назад, и увидела, что стрела пробила ей руку на пядь – на ее тонкую узкую пядь – выше локтя, и кровь течет по рукаву к запястью, стекает в ладонь, капает с пальцев.
"Так много крови?" – успела удивиться Елизавета перед тем, как сознание покинуло ее. – Наверное, перебита артерия, что?"