— Ястаралась,
— отозваласьПелагея, усаживаясьзастол. —Есличестно, даженеожидала, чтополучутакоеудовольствиеотготовки. Впоследнийразячто-топриличноеготовила...кажется, окологоданазад. Да, точно, ятогдапередновымгодомиззапояненадолговышлаиблиныиспекла. Укого-тонемногоденегвыпросила, купилакефир, баночкуджемаяблочногоииспеклаблинынакефире. Какжебыловкусно! Сджемом! Неповеришь, ноэтолучшеевоспоминаниезапоследниегоды.
СтенинпоставилПелагееогромныйплюсзато, чтоэтисловаонапроизнеслассожалением.
— Утебябудетещёмногохорошихвоспоминаний, — заверилонимысленноусмехнулся: подобнуюбанальнуюхреньговорят, порой, неизлечимобольным, чтобыкак-топоддержатьихиобнадёжить.
Онипринялисьзаеду. Съевкусочекзапеканки, Стениннесмогсдержатьвосторженноговозгласа:
— Ух-ты! Это...этообалденновкусно!
Особенноемупонравилосьто, какПелагеяраспорядиласьспециями: вмясечувствовалисьлёгкаяостротаитонкиепряныенотки. Когдаучиласьнаповара, девчонкаопределённозрявремянетеряла, ибылообидно, чтосвойкулинарныйталантонанапарулетутопилавалкоголе.
Доевпорциюзапеканкииположивсебеещёкусочек, Стенинрешил, чтоименнокулинарияможетоказатьсядляПелагеитемсамымлекарством, чтоизбавитеёоттягикспиртному. Нужнотолькоподдержатьдевчонку, как-топростимулировать. Пускайонавсёбольшеибольшеполучаетудовольствияотготовки, атам, глядишь, унеёпоявитсяжеланиежитьполнойжизнью. НодляначаланужноуничтожитьравнодушиеПелагеиксвоемубудущему.
— Тыуженехочешьсбежатьотсюда? —спросилоннепринуждённо.
Онаоторваласьоттрапезы, задумалась.
— Пожалуй, нет, нехочу. Вратьнестану, выпитьтянет, но...неслишкомсильно. Терпимо. Этоотецмнепомог, — Пелагеяпостучалапальцемповиску. —Онповлиялнаменя. Думаю, эточудо. Теперьотецумееттворитьчудеса.
Стенинпоперхнулся, откашлялсяипосмотрелнанеёрастерянно. Чтоона, чёртвозьми, несёт? Толькочтоведьбыланормальной, проблинырассказывала, атеперь, судяпобредупроотца, сотворившегочудо, скатушексъехала! Страннобылото, чтоэтуахинеюонапроизнесланебессознательно, авполнеосмысленно. Белаягорячка? Онслышал, чтоэтотподлыйнедугчащевсегонакрываетименнотогда, когда, казалосьбы, человекужевышелиззапоя. Да, всёсходится. И, похоже, емувсё-такипридётсявызывать«скорую». Проклятье! Ончувствовалсебятак, будторазрушилсякарточныйдомик, которыйонсупоениемстроил. Ещёиголовнаябольусилилась.
— Этоегоявчеравидела, — сказалаПелагеяобыденнымтоном, словноречьшлаокаким-топустяке. —Татёмнаяфигура, котораяменянапугала...Да, этобылон, мойотец. Когдатыпривёлменянакухнюиначалпоитьромашковымчаем, яуслышалаегоголос. Онуспокаивал. Апотомяпочему-тообэтомзабылаитолькосейчасвспомнила...