Словно после долгой и тяжёлой комы Ефрем пришёл в себя и с трудом раскрыл воспалённые глаза. Его тело было плотно закутано в колючие тяжёлые шкуры животных, а сам он лежал под раскидистым сосновым лапником, согреваемый теплом трескучего костра.
Рядом сидел бородатый человек в сером потрёпанном камуфляже. Он неотрывно наблюдал за банкой над огнём и ждал, пока в ней закипит вода. Ефрем повернулся, и мужчина поднял на него глаза.
– Ты лежи, лежи, – ответил он. – Сейчас я тебе трав заварю, отогрею. На ноги встанешь.
– Мне и так хорошо, – сказал Ефрем, но не смог подняться. Все кости в теле ломило, словно по нему проехался тяжёлый грузовик.
– Конечно, хорошо, – сказал, усмехнувшись, охотник. – Я уж думал, что труп вылавливаю. Как ты только выжил в этой воде ледяной? Покой тебе нужен. Рано ещё вставать, слабый. Чаю выпьем и дальше пойдём, в посёлок.
От этих слов Ефрем насторожился.
– Мне нельзя, – ответил он. – Нельзя.
– Натворил чего? – настороженно отозвался мужчина.
– Нет. Но нельзя мне пока к людям.
– Не переживай, к людям тебя не поведу. Там, за холмом, Хахчан стоит. А по эту сторону моя изба. Раньше оленеводы жили, из коренных. Давно уж разогнали всех.
– Ты кто такой? – спросил Ефрем сиплым голосом.
– Я? Охотник, – спокойно отозвался незнакомец и кинул пучок травы из мешочка в банку с кипящей водой. – Дичь по округе стреляю, вычиняю, езжу в посёлок сдавать, меняю на продукты и вещи.
Дальше Ефрем не слушал. Его рассудок помутился, и в себя пришёл он только когда к его губам поднесли чашку и заваренным травяным сбором. После снова мутный туман. Пока Ефрем был без сознания, охотник из лиственничного молодняка и елового лапника смастерил для него что-то наподобие саней. Он взвалил тело на сани, накинул лямку на плечо и потащил Ефрема через лес, приговаривая:
– Ничего, мы тебя выходим.
Очнулся Ефрем в небольшом деревянном домике. За окном сияло солнце, и снова звенела капель. Где-то вдалеке угадывались смутные очертания деревянных сараев заброшенного селения. Сам Ефрем лежал на самодельной кровати, застланной широкой медвежьей шкурой и грелся жаром протопленной каменной печи. В доме пахло травами, мускусом диких животных, рыбой и готовящейся едой. На стенах дома висели календари прошлых лет, какие-то вырезки газет и карты. На столе у окна стоял радиоприёмник с ручной динамо-машиной и аккумуляторами, несколько книг и блокнотов.