Доминик, — произношу я как можно спокойнее, хотя хочется взвиться юлой и заключить этого упрямого мальчишку в объятия. Чего только мне стоит это кажущееся спокойствие…
Мы можем поговорить?
Голос тихий, почти неживой. Как же его однако пробрало… Горло сдавливает так сильно, что даже свое «конечно, проходи» я продавливаю почти через силу, покосившись на своего жданного — ох как жданного! — гостя, не заметил ли он этого. Не заметил — слишком поглощен своими ботинками.
Ник! — восклицает Элиас, вбегая в прихожую со скоростью ракеты и повисая на Доминике, словно обезьянка. — Ты пришел в гости? Я по тебе скучал…
Лицо моего гостя делается смущенным и немного более живым от прилившей к нему крови… Он глядит на меня, на Еву, безмолвно застывшую на пороге, и наконец произносит:
Я тоже по тебе скучал… и не забыл про наш уговор.
Тот рад этой маленькой как бы тайне, и потому начинает канючить:
Ты сыграешь со мной в «Монополию»? Я получил ее в подарок на Рождество…
Доминик смущенно переминается с ноги на ногу.
Я бы сыграл, — отвечает он моему сыну, — но сейчас мне надо поговорить с твоей мамой…
Он настолько трогателен в своем смущении, что, да, признаюсь, я немножко любуюсь им и потому не особо спешу на помощь, но тут, к счастью, Ева произносит:
Давай я с тобой поиграю. Я просто монстр Монополии… Вот увидишь, разделаю тебя под орех! — И она, схватив брата в охапку, скачет с ним по дому в свою комнату, где тот радостно верещит, как все та же маленькая мартышка.
Хочешь чаю? Или кофе? — спрашиваю я, чтобы разрядить наконец ватную тишину, в которую мы неожиданно погрузились. Нужно разорвать ее, пока она не поглотила нас целиком…
Нет, ничего не хочу… только поговорить…
Тогда пойдем ко мне, там нам никто не помешает. — И я веду его в свою комнату, по дороге пытаясь припомнить, все ли там в порядке… по-девчачьи чувствуя внутреннее волнение от мысли, что вот он, любимый мною мужчина, окажется в моей спальне. Глупость какая-то! Я давно не девчонка, а в спальне у меня всегда идеальный порядок (еще бы и в голове царил подобный же, но, нет, мысли с такой скоростью мятутся в моем сознании, что там явно должен произойти какой-нибудь критический для разума сбой).
Мы входим и словно по команде останавливаемся посреди маленького, пушистого коврика около кровати… Дивана здесь нет. Мы молчим… Минуту, две, три — долго, как мне кажется, а в голове одна-единственная мысль: «поцелуй, поцелуй меня снова».
Ты хотел поговорить, — наконец произношу я, — говори, я тебя слушаю… Жаль, что мы не сделали этого раньше. После тех поцелуев ты упрямо избегал меня…