– Прошлогодняя, – пояснила хозяйка, – в этом году урожая нам не видать.
Очень скоро стало понятно, что самой ценной благодарностью за ночлег для хозяев будет общение. Несмотря на то, что всех неумолимо клонило в сон, наша компания добросовестно поддерживала беседу до позднего вечера. К полуночи нам, наконец, показали спальные места.
Очевидно, хозяева приняли нас с Марком за супругов, поскольку выделили нам одну на двоих узкую кушетку в самом дальнем от печки углу небольшой горницы. Разубеждать их не было никакого смысла, поскольку больше спальных мест все равно не было. Семейство Геннадия заняло единственную спальню, прилегающую к печи, а хозяева постелили себе на самой печке.
– Не самое теплое местечко нам досталось, – поежилась я, сидя на кушетке.
– Ложись, сейчас что-нибудь придумаем.
– Сколько там за окном? Минус пятьдесят? – на самом же деле мне больше было интересно, что же придумает Марк для согрева. И о чем я только думаю!
Но к моему разочарованию Марк не придумал ничего, кроме как прикрыть меня моей дубленкой и своим пуховиком поверх тонкого одеяла. Сам же он уселся в хлипкое старое кресло, которое готово было вот-вот закончить свой век под грузной мускулистой фигурой Марка.
Я не могла спать. Что-то подсказывало мне, что завтра мы продолжим свой путь и придем-таки к финишу. А это означало, что Марка я вижу в последний раз. Особенно таким. Он был божественно красив. По-мужски красив. Пламя свечи, стоящей на столе подле него отражалось в его светло-зеленых глазах, делая их еще больше и бездоннее. Он смотрел прямо перед собой и потирал замерзающие руки.
– Мне холодно, – поговорила я, стараясь, чтобы это не звучало зазывно, потому что мне действительно было чертовски холодно. – Представляю, какого тебе.
– Обо мне не волнуйся, – спокойно ответил он и прикрыл глаза.
– Но мне холодно, – повторила я, теперь уже более настойчиво.
Повторять в третий раз не пришлось. Марк поднялся и тут же опустился на кушетку рядом со мной. Я задрожала, но уже не от холода. Он вытянулся рядом и, прижавшись к моей спине всем телом, заключил в крепкие теплые объятия. Дрожь не унималась, а наоборот предательски нарастала. Я мысленно умоляла свое тело угомониться. Но Марк, чувствуя тряску теперь и всем своим телом, сжимал меня все крепче.
Волна возбуждения поднялась откуда-то из глубины моего живота и накрыла с головой. Мне даже перед собой стало стыдно за способность в моем положении так желать постороннего мужчину. Но снова я пыталась оправдать свое состояние нестабильным гормональным фоном, прекрасно помня по предыдущим двум беременностям, как обостряются некоторые пристрастия и ощущения в такие периоды. Но в этот раз мне до ломоты в теле пришлось сдерживаться, чтобы не повернуться к Марку.