Пауль Фрайер не уделяет в книге внимания этому обстоятельству, но оно необычайно важно для понимания гармонии и противоречивого многообразия личности мыслителя. Не менее важно оно, как уже говорилось, и для уяснения эволюции его религиозных воззрений.
Когда в 1905 году Альберт Швейцер взялся за изучение медицины, он восторженно признавался: «С рвением принялся я за естествознание. Наконец-то мне было суждено заняться предметом, склонность к которому проявилась у меня уже в гимназии! Наконец-то мне удалось добыть знания, в которых я нуждался, чтобы и в философии обрести под ногами твердую почву действительности! Изучение естествознания было для меня бóльшим, чем просто совершенствование знаний. Оно явилось событием в моей духовной жизни»[20].
Не только в годы изучения медицины, но и на протяжении всей жизни Швейцер занимался естественными науками — обновлял познания в физике, химии, медицине, биологии. Мудрость философа в его книгах органично соединялась с мудростью естествоиспытателя. Работая в 50-х годах над философско-публицистической книгой «Мир или атомная война?», Швейцер проштудировал несколько десятков трудов физиков-атомщиков, биофизиков, химиков, математиков. Среди них были книги В. Гейзенберга, Г. Грайнахера, Л. Брандштта, Р. Оппенгеймера, Б. Рассела[21]. Его консультировал известный немецкий физик-атомщик Карл Бехерт, один из авторов знаменитого Крейфельдского воззвания (1980 г.) против размещения американских ракет с ядерными боеголовками на территории ФРГ. Многие годы Альберта Швейцера связывала сердечная дружба с Альбертом Эйнштейном. Он был знаком с В. Гейзенбергом, Л. Полингом, Б. Расселом. Философ вел с ними дружескую переписку. «Изучая естественные науки, — писал в автобиографии Швейцер, — я почувствовал, что соприкоснулся с действительностью, что нахожусь среди людей, для которых каждое утверждение требует обоснования и действия. Это стало необходимым условием моего духовного развития»[22].
Таким образом, традиции семьи, национальный характер эльзасцев и история Эльзаса, тесное общение с природой Вогез — все это в той или иной мере оказало влияние на формирование личности мыслителя-гуманиста. Будучи, с одной стороны, склонным к созерцанию и уединению, а с другой — очень эмоциональным человеком, Альберт Швейцер твердо придерживался ценностей, обретенных в молодые годы, но в то же время ценности эти обогащались новым содержанием, вступая в контакт, а подчас и в столкновение с действительностью.
Пауль Фрайер недоумевает, например, почему его герой столь пассивен в общественной жизни. Объяснение Фрайера таково: Швейцер — не революционер. Причина его пассивности — откровенный индивидуализм, порожденный идеалистическим миросозерцанием. Так ли это? На самом деле Швейцер — созерцатель и идеалист — не был чужд общественной деятельности, но проявления ее отвечали, во-первых, складу его характера и, во-вторых, обусловливались потребностями времени.