Когда Швейцера выписали из больницы, бургомистр Страсбурга Швандер предложил ему работу в городском госпитале. Швейцер с готовностью принял это предложение. Теперь он вел две женские палаты дерматологического отделения. У супругов Швейцер не было ни имущества, ни денег, ничего, кроме того, что они привезли с собой из Африки; отныне жалованье врача обеспечивало им средства к жизни, но оставались долги, которые Швейцерам пришлось сделать ради создания больницы в девственном лесу Африки.
Вскоре Швейцер вернулся и на свою прежнюю должность в церкви св. Николая. Он был особенно рад этому потому, что в его распоряжение предоставили пустующую пасторскую квартиру.
Альберт Швейцер долгое время вел службу в церкви св. Николая один. А получилось это так. Сразу же после перемирия в ноябре 1918 года Эльзас снова перешел в руки французских властей. Для общины при церкви св. Николая вследствие этого возникла сложная ситуация. Пастора Герольда германское правительство отстранило от должности за высказывания, направленные против германских властей, а пастор Эрнст вынужден был уйти с той же должности за недостаточную лояльность по отношению к французским властям.
Эльзас — Лотарингия была вновь включена в состав французского государства. Всех немецких чиновников, как и жителей обеих областей, не желавших признать Францию своей родиной, выслали в Германию. Для Швейцера же было естественно остаться на своей родине — в Эльзасе и стать французским гражданином. Веками в быту жителей Эльзаса смешивались французская и немецкая культуры. Достаточно вспомнить хотя бы «трехъязычное» детство Швейцера: в школе был принят литературный немецкий язык, с родителями Альберт переписывался по-французски, а дома и с соседями говорил на эльзасском диалекте. Алеманнский диалект немецкого, которым пользовались в Эльзасе, далеко не всегда означал принадлежность говорящих на нем к германской нации. Веками в эльзасских cемьях говорят как на алеманнском диалекте, так и на французском языке — важно лишь, какой из двух языков человек считает своим родным. Часто вопрос о национальной принадлежности человека наряду с таким фактором, как преимущественное употребление того или иного языка, решают для него также разные житейские обстоятельства, как, например, смешанные браки, определенные склонности и привычки. В том, что Швейцер стал французским гражданином, как в прошлом и его родители, нет ничего удивительного. Однако он считал своим родным языком немецкий, и потому его больше влекло к немецкой культуре. В этой связи о Швейцере много было и написано и сказано, как злопыхателями, так и доброжелателями, будто он сочетал в себе две культуры и потому в его личности якобы уникально проявились дарования обоих народов... Подобная националистическая аргументация (рядящаяся под мистическую) непростительным образом упускает из виду, что в Эльзасе тех лет сотни тысяч людей чувствовали то же, что и Альберт Швейцер, и в создавшихся условиях приняли такое же решение, как и он.