Политическое решение колониальных проблем в том виде, какой они приняли ныне, исключено. Должно наступить нечто новое — контакт между белыми и цветными в нравственном плане. Только тогда станет возможным взаимопонимание. Содействовать утверждению этого духа — значит проводить такую мировую политику, которая принесет благотворные плоды в будущем».
Эти слова Швейцер написал в 1931 году в своей автобиографии. А в книге «Между водой и девственным лесом» он говорил: «Мысль, которую я высказываю здесь, рано или поздно овладеет всем миром, ибо она неодолимо понуждает к действию и разум и сердце. Но настало ли время посылать ее сейчас в мир? Европа разорена и повержена в бедствия. Вокруг нас столько нужды и горя. Так можем ли мы еще думать о тех, кто так далеко? У правды нет урочного часа. Ее время всякий раз наступает тогда и именно тогда, когда она кажется самой несвоевременной. Заботы о тех, кто в беде — у себя дома или на далекой чужбине, правомерны уже тем, что они пробуждают нас от бездумного равнодушия и вызывают к жизни дух человечности»>{32}.
В книге «Между водой и девственным лесом» повествование льется свободно и непринужденно. Помимо всех прочих достоинств Швейцер оказался еще великолепным рассказчиком. Его язык, испытавший на себе влияние литературы XIX века, выразителен и ритмичен, полон взволнованного пафоса и свидетельствует об оригинальности Швейцера-рассказчика.
Особенно обращает на себя внимание изобилие образных сравнений, когда Швейцеру необходимо описать какую-нибудь ситуацию или факт, и юмор, который он сохранил до самого конца жизни. Мешает в этой книге лишь одно: Швейцер пользуется выражениями, бывшими в ходу в колониях, и перенял он их без каких-либо оговорок. Тон, в котором он пишет о колониализме, отнюдь не агрессивен, скорее мягок, но непримирим. Если учесть, что Швейцер собирался продолжать свое дело в колониальной Африке, будучи эльзасцем, признающим родным языком немецкий, но обладающим французским паспортом, то можно лишь предположить, что причиной этой удивительной сдержанности была попросту осторожность.
Шведское издательство торопилось с изданием книги. Баронесса Грета Лагерфельт перевела ее на шведский язык, и в 1921 году она вышла в свет большим тиражом. В том же году книга была опубликована и на немецком языке, сначала в Швейцарии, в бернском издательстве Пауля Хаупта, затем в Германии, в издательстве Бека в Мюнхене. Вскоре книгу издали на английском, а затем она вышла во Франции, Голландии, Дании и Финляндии. Другие страны также пожелали издать ее у себя. Словом, книга была переведена на все основные языки мира.