И они двинулись. Шли неспешно, но скоро увидели поля. Здесь было гораздо светлее и идти на удивление легче — колосья будто сами расходились в стороны. Через короткое время оказались неподалеку от деревни. Прасковья отпустила их руки, и в тот же миг они остались одни.
К деревне шли молча, каждый был погружен в свои мысли. Как вышли к крайним дворам, так увидели колодец, а возле него — седельные сумки и оружие Воронцова, кучкой сложенные прямо посредине дороги.
— Вот за это спасибо, — сказал Георгий, повернувшись к полям.
Николай хотел было подобрать вещи, но не смог присесть.
— Что с тобой? — спросил Воронцов.
— С упырями на дороге повстречались, так вот — недоглядел.
— Ладно, подробно доложишь завтра. А сейчас выпей-ка и ты этого отвара.
— Благодарствую.
Николай перекрестил горшочек и пригубил.
— Скажи в двух словах: нашли что-нибудь здесь?
— Нашли кой-чего, но кто и что делает — не дознались.
Георгий покивал. Он стоял перед целью своих стремлений за последние дни — деревней Сухая Берёзовка, где сгоревшая церковь и колдун, и все те тайны, что нашёл Николай — и пребывал в некоторой оторопи. Сюда он спешил, здесь было то, что он искал — в диковинных силах искусник и его знания — и ему надлежало окунуться в здешние дела и исполнить приказы. Но он тянул с тем, чтобы войти и узнать. Сумбур последних дней и недавнее пленение сделали его неуверенным, и он почувствовал это.
Воронцов вдохнул прохладный ночной воздух, взглянул на звёздное небо и отринул сомнения.
Возвращение Николая ночью да ещё и с капитаном наделало много шума. До первых петухов не могли успокоиться и разместиться, а после уснуть и потому пробудились от сна лишь поздним утром.
Сразу после завтрака наступило время доклада — Воронцов слушал, расспрашивал и записывал. А как только дело подошло к концу, отправил Николая с Фёдором и Антипом на поиск ближайших к селу холмов, курганов и даже саженных пригорков.
Демида напоили бабкиным зельем, но на резаную рану оно так же лихо не подействовало, и он остался в избе.
Не успела поисковая команда отбыть со двора, как явился Перещибка. Бог знает как прознав о прибытии начальства, он прибыл с дочерью — засвидетельствовать своё почтение и заверить в полном содействии.
Заверения продлились до обеда и скорее напоминали допрос:
— Сколько было солдат, на которых вы напали?
— Близко три дюжины.
— А точнее?
— Не упомню!
— А кафтаны вы их взяли, одежду поснимали?
— Конечно, поснимали, не пропадать же добру.
— И сколько вышло кафтанов?
— Две дюжины продали, пяток соби оставили и пяток бабам отдали. Э-эм, стало быть, три десятка и четверо. Я ж говорил — близко три дюжины.