Он умело и загодя поставил свою лошадь так, что та скакнула через плетень в чей-то огород. Несколько мгновений, и ещё один скачок через плетень, и вот Перещибка уже на дороге нахлёстывает свою кобылу, а погоня бестолково топчется, пытаясь разъехаться.
— До-о-огнать! — закричал Семихватов, но без толку — казак уже гнал намётом.
Тем временем колонна княжьих людей добралась до деревни и остановилась.
Его сиятельство огляделся и перевёл взгляд на капитана.
— Я прошу вас, — он интонацией подчеркнул слово «прошу», — составить мне компанию, господин капитан.
Воронцов понял, что отказ принят не будет. Отказаться — значило лишиться шпаги, а согласиться — соблюсти мнимый «status quo ante bellum».
— Хорошо.
— Прекрасно, мои люди разобьют лагерь около моего же хутора, временно занятого этой шайкой, а мы с вами пока остановимся у старосты. Антипка, беги приготовь избу.
Мужик поклонился в землю и так припустил к дому, что только пятки сверкали.
Воронцов попытался изобразить на лице спокойствие и отрешённость, но получалось не слишком удачно. Он был взбешён! Во-первых, его принудили прервать едва только начавшуюся работу, во-вторых, никогда, «merde», никогда ещё он не бывал в таком униженном положении — пленён местным князьком и не может совершенно ничего предпринять.
Двигаясь шагом в окружении княжьих людей, Георгий волей-неволей, несмотря на свой мрачный настрой, заметил, что те уж больно смуглы и удивительно одеты — будто бы с чужого плеча. Странные вояки шли молча, лишь кидая на него полные враждебности взгляды.
Вернувшись в избу старосты, Воронцов обнаружил, что хозяин успел вынести прочь все свои пожитки, включая лавки. Княжьи слуги заполняли пустое место креслами и столиками. Застелили белоснежной скатертью стол, поставили канделябры, вазу с фруктами, бутылку вина.
Князь, видимо, несколько остыл от неудачи и предложил Воронцову присаживаться.
— Георгий Петрович, давайте начнём нашу сегодняшнюю встречу сначала. Поймите, я прибыл сюда ещё и для того, чтобы показать вам злокозненность этого смутьяна. Он, и никто иной, тревожит своими набегами все окрестные уезды.
— Пока что я видел лишь вашу несдержанность.
Князь неприязненно взглянул на собеседника.
— Не хотите поддержать моё начинание, ну да бог с вами. А вот-с, не желаете ли почитать? — Семихватов достал из кожаного, богато украшенного портфеля папку и передал её Воронцову.
— Что это?
— А это выписка из родословной книги нашей губернии. Полюбопытствуйте, полюбопытствуйте и, полагаю, вы измените свое мнение об этом прохвосте.
В выписке, кроме прочего, было указано: