Вскоре князь уехал из деревни, а Воронцов остался под охраной троих татар.
Поначалу он не знал, что предпринять. Князь, очевидно, не желает пропускать его на хутор, предписанию он не подчиняется и вовсе не имеет уважения к эмиссару Тайной Экспедиции. С таким ведением дел капитан сталкивался впервые. Ан нет, не впервые! Не далее как день назад он связанный лежал на скамье и тоже грозился начальственным гневом, и тоже без толку. Но чтобы князь вёл дела с лесной ведьмой? Немыслимо!
Итак, каково положение дел? Самое главное — раскопки, они начались. Теперь важно, чтобы они не останавливались. Хорошо, что он успел отправить туда, на хутор, всех солдат, так Семихватову придётся умерить свой пыл. Ведь стрелять в солдат — значит, бунтовать. Что ещё? Ещё следует осмотреть лесной курган, и к этому пока нет препятствий. Стало быть, тем и займёмся.
Воронцов собрался выйти во двор, когда мимоходом подумал о ещё одном пути — бежать в Воронеж. Взять силой грамоты солдат, уж губернатор-то не сможет отказать, и после вернуться сюда. Мгновение эта мысль занимала его, но была отметена. Уйти от центра событий, остановить или замедлить поиск колдуна? Кажется, и смертельная опасность не так страшна, как это промедление.
Георгий расспросил старосту о том, как добраться к кургану, и вышел во двор.
Трое сторожей неотступно сопровождали его, но прочих людей князя не было видно, основной отряд прошёл Березовку, не задерживаясь.
Воронцов сел верхом и собрался было выехать за ворота, но двое татар преградили ему путь, а третий встал сзади.
— Не велено.
— Милейшие, я гость князя, а не пленник. Если хотите сопровождать меня, то извольте, но не стойте на пути.
Те переглянулись. Видимо, чётких приказов у них не было.
— Не велено.
— Merde!
В конце концов, если не проявлять характер, то могут подумать, что его и вовсе нет. Эти глупцы сейчас помогут ему.
Воронцов сделал движение поводом, будто собирается поворачивать, но вместо этого придержал ножны и быстро обнажил рапиру. Ближайший не успел ничего сделать, удар плашмя пришёлся по голове, и он осел, словно подрубленное дерево. Воронцов дал кобыле шенкеля, и второй упал под копыта.
— Стой! — крикнул третий, доставая саблю.
Но Георгий и не думал убегать, он развернул коня и двинулся на последнего охранителя. Тот уже не был столь уверен и попятился, выставляя саблю между собой и всадником. Георгий начал замах, но вместо рубящего удара выполнил укол в руку — татарин вскрикнул и выронил саблю.