— Господи Боже, благослови раба твоего Николая.
Пот выступил на лице, влажная щепка выпала из сведённого рта, и раненый откинулся на спину.
— А-а-а-х-х, стар я становлюсь для такого лечения.
— На-ка, попей воды, — протянул флягу Демид.
— Давай перевяжу, да ещё мазь у меня есть чудодейственная, — сказал Фёдор.
Он достал из своего мешка глиняную кубышку, запечатанную пробкой, и моток льняной повязки.
— Не худо б было повязку-то сварить.
— Вяжи так, устал я.
— Хозяин — барин.
Фёдор сноровисто смазал рану мазью, перевязал, и острая боль притупилась, сменившись ноющей.
— Да ты лекарь.
— Он у нас всю роту пользовал, много лучше полковых дохтуров, — пояснил Демид.
Николай завернулся в одеяло и хриплым голосом проговорил:
— Демид, твоя первая стража, затем Фёдор, потом меня будите.
Солдат смежил веки и повернулся на бок.
— Ишь ты, раскомандовался, — негромко возмутился было Демид.
— Как по мне — его право, — сказал Фёдор и стал укладываться.
— И то верно.
* Сидор — заплечный мешок, рюкзак.
** Армейский тесак — холодное оружие ближнего боя с однолезвийным чуть изогнутым клинком и гардой. Общая длина 850 мм, длина клинка 705 мм, ширина клинка 40 мм. Штука серьёзная, считай — меч.
*** Багинет — от французского «байонет» — кинжал, вставляемый в дуло мушкета для атаки в ближнем бою, предок штыка. Общая длина 320 мм, длина клинка 180 мм, ширина клинка 27 мм.
— «Бо-бро-цскъ», — запинаясь, прочитал Тихон надпись на верстовом столбе при въезде. — Боброцск. Ну, добрались, слава богу!
— Нет, здесь мы не задержимся, — сказал офицер, ехавший чуть впереди.
— Как, разве нам не сюды?
— Нам в село Сухая Берёзовка, а это еще вёрст двадцать.
— Эх, в Воронеже не остановились, Москву в ночь проехали, а допрежь ещё было, — начал бубнить слуга, вспоминая все тяготы долгого пути.
Непривычен был Тихон ни к путешествиям, ни к верховой езде и потому с тоской смотрел на городские виды.
А они поначалу напоминали деревню: плетнями очерченные широкие огороды, крытые соломой избы, хлева да сараи. Отовсюду доносились гогот гусей, кудахтанье куриц да визг свиней, покрываемые время от времени заливистым лаем дворовых кобелей. Репа, капуста, свекла и тыква властвовали на грядках, кое-где уступая моркови, чесноку с луком да прочей травке-зелени, которую так любят добавлять хозяйки и к месту, и не к месту.
На пороге одной из хат, уперев руки в бока, стояла высокая крепкая красивая баба в расшитой кичке, сорочке, пёстрой юбке и сарафане, лихо, прямо под пышными грудями, подвязанном цветастым гашником*. Она глядела на двух всадников открыто, смело, слегка приподняв кончики губ, будто бы прицениваясь. Молодой усатый кавалер с красивым чуть горбатым носом, в красном золоченом офицерском мундире и невиданных высоких сапогах получил высочайшую цену и по этой причине был сразу отставлен в сторону — сколько ни торгуйся, а сто рублей не собьёшь. А вот его спутник, мужчина хоть и в услужении, зато свойский — с приличной бородой, в добром коричневом кафтане и яловых сапогах — этот был красавице, как говорится, по карману и потому получил от неё самую лучшую, самую безотказную из улыбок, каковых в её арсенале хватало.