6. Синематограф и водные процедуры
Знакомство моё с юридической литературой вышло довольно для меня обескураживающим. И дело вот в чём: более половины законов и постановлений были… не нужны.
Например, была в «гражданском уложении» статья «оскорбление прилюдное, порочащее честь и достоинство». Довольно дурацки сформулированная, но была, с пунктами, подпунктами, указаниями на степень наказания в зависимости от сословия. И диапазоном наказаний «от и до».
При этом, было шесть(!) законов и восемь указов, регламентирующих «конкретное» оскорбление. Причём, ладно бы наказание было бы больше или меньше «основной» статьи, я бы понял. Но нет, всё укладывалось в люфт «от и до», указанный в гражданском уложении. И зачем изведена куча бумаги, в разных кодексах и уложениях — ни черта не понятно.
И так практически по каждому направлению. Возникало ощущение, что принимающие законы и отдающие указы просто не знали существующих законов. И принимали новые «а на всякий случай».
Далее, сословность просто «выпирала» из всего спектра имеющейся юридической литературы. Убить пейзанина было гораздо безопаснее, в плане наказания, нежели, например, ограбить представителя высшего сословия. Полицейские — типы, по моему разумению, получающие деньги за то, что рискуют своей жизнью, были защищены законами сильнее, чем граждане, покой которых они «берегут».
Впрочем, если рассматривать полицейских, как сословие, обслуживающее интересы высших, всё становилось на свое место. Понятно, что за убийство какого-то там восьмого-девятого класса наказание меньше, чем за «гвардейцев и телохранителей» хозяев жизни.
Но, подобная концепция хоть и объясняла законы, но не была прописана. Прописано было наоборот, что «служба полицейская благословенного Анта блюдёт и оберегает права и покой все подданных благословенного Анта, невзирая на сословие».
Ну, впрочем, ладно. Мне, в целом, к замаскированному видом законов беззаконию не привыкать, но, выходило, что покупал я книги, по большому счёту, зря. Чтобы знать «что будет» — нужно знать именно «правоприменение», в которое меня посвятит только практикующий стряпчий. Потому что знание законов ни черта, кроме сакраментального «закон что дышло, куда повернул, так и вышло», не давало.
Разве что я несколько дополнил понимание формальных двенадцати сословных классов. Законы и указы делали некоторые «категории подданных», в зависимости от типа службы или имущественного ценза, более вышестоящими, нежели «одноклассники», а то и переводил на ступень, а то и две выше, при формально низшем сословии.