— Да, конечно — сказал Крабель, — Левицкий в налёте возможно и не участвовал, но проверить было надо. Налётчики взяли почти столько же «трёхлинеек» и «смит и вессонов», сколько просил Левицкий. И это обстоятельство навело меня на мысль, что это могли быть эсеры. Даже не могли, а были! Союзники Левицкого и связанных с ним. Но эсеры не бандиты, они идейные, чёрт их возьми! Для них законы не писаны! И не писаным законам они не подчиняются! Что такое — «не твоё — не трогай», они не знают. Но с другой стороны, и мы можем сыграть по их правилам: забрать то, что нам не принадлежит. А?
— И что же, господин?
— Что? А то! Но только строго между нами!
— Я не болтливая сорока.
— Это, да. Впрочем, не болтать, это в твоих интересах. Они идут за золотом. Есть там золото или нет, не знаю. Но если есть, то они повезут его к морю в Грингмутовку, где мы с Левицким будем их ждать. Ты со своими людьми должен проследить за ними. Если не будет золота, то всё их имущество пусть будет твоё. Ты — понял?
— Ши (да).
— А если они найдут золото, то его надо будет отобрать где-нибудь поближе к морю и переправит южнее, за мыс Северный, где тебя будет ждать моё другое судно. Золото — пополам! Если хочешь — отвезу тебя и твоих людей в Штаты, а нет, так здесь оставайся. Там решишь.
— Хао (хорошо). Решу — невозмутимо сказал Лу Вэйюй, и в голосе его послышалась скрытая угроза, причём такая, что даже Крабелю стало как-то не по себе.
Крабель решил гнаться за двумя зайцами, по принципу, что если зайцы бегут в одном направлении, то хоть одного да поймает. А что, собственно, он терял? Если Лу Вейюю повезёт, то Крабель получает пятьдесят процентов, если не повезёт, то только десять, что, в общем, тоже не плохо. Впрочем, дойти до моря, у революционеров шансов очень мало.
Плохо было то, что все члены союзных партий очень смутно представляли себе, что такое тайга вообще и дальневосточная в частности. Лес они не знали, если не считать вылазки на природу в близь лежащие сопки на первое мая — праздник солидарности всех трудящихся. Но митинги в лесу, с обязательным пением «Варшавянки», после которых следовали пикники, ни какого представления о жизни в лесу, конечно же, не давали.
Сергей Евгеньевич Ракитенко говорил сыну по этому поводу:
— Вот вы хотите построить коммунизм, зная, как там будут жить люди, только теоретически. Вы можете испытать теперь на себе жизнь в тайге, зная об этой жизни только в теории.
— Не боги горшки обжигают — огрызался сын, — научимся.
Конечно, Сергей Евгеньевич ёрничал, но помогать — помогал. У него был опыт научных экспедиций по Приморскому краю, поэтому представления о жизни в тайге у него были, и советы его, поэтому бесценны. Он предложил вместо сухарей взять сушки, потому, что сухари в пути вскоре превратятся в труху, а хлеб взять только на первые несколько дней. Ну и советовал многое и многое другое дельное и нужное. Кроме того, достал карты тех районов, где намечали пройти охотники за золотом императора династии Цзинь, а где не было карт, предоставил кроки, нарисованные с чьих-то слов. Кроки, конечно, не карты, но лучше, чем ничего. И попутно попросил превратить кроки в карты, благо, что снимать местность, четверо из восьми (Ракитенко, Суздальцев, Уваров и Ганин) умели делать. Под это Восточный институт выделил небольшие деньги и предоставил необходимые бумаги, для предоставления их местным властям. Другими словами, экспедиция из авантюрной превратилась в официальную, с тайной задачей найти сокровища для революционных партий.