Исходя из этого, понятно и следующее положение: «Ибо нет власти не от Бога, и существующие ныне власти поставлены Богом». Однако такое позитивное, утверждающее обоснование существующего порядка мнимо, ибо оно противоречило бы только что изложенному обоснованию слов «каждый пусть подчиняется!». Очевидно, что решающее слово «Бог» не может здесь неожиданно, в отличие от всего остального текста Послания к Римлянам, иметь значение метафизической однозначности и данности. К чему вся дословная верность тексту, если она достигается путем измены Слову? Бог Господь, неведомый, скрытый Бог, Творец и искупитель, избирающий и отвергающий, - это Тот, от Кого всякая «власть», и любая существующая власть поставлена Им. Это означает, что величина «власть», как и все человеческие, временные, вещественные величины, соизмеряется с Богом. Бог - ее начало и конец, ее оправдание и суд, ее «да» и «нет». Если мы занимаем по отношению к ней положение революционера (Послание к Римлянам делает это абсолютно однозначно, непосредственно связывая категорию «власть» с категорией «враг», а также через вступительное слово о преодолении «зла»), то, очевидно, революционный образ мыслей сдерживается соображением, что лишь Бог может быть Тем, по отношению к Кому зло всего существующего - это действительно зло. Только Бог - это великий минус перед скобкой, который может действительно уничтожить все ложные положительные величины в скобках (поэтому человек, романтически воспринимающий все существующее, должен понять, что они могут быть определены в качестве истинных положительных величин только через великий минус Божий). Мы не можем вооружиться меркой Бога и действовать так, как будто бы Бог действует через нас! Революция должна снять романтические розовые очки. Соотнесенное с Богом зло не может быть предметом нашего обвинения (как и соотнесенное с Богом добро - предметом нашего прославления!). Зло существующего порядка вещей, познанное таковым по отношению к Богу, может, очевидно, лишь побудить, в том числе непосредственно задетых и оскорбленных им зрителей, лишь склониться перед Богом, таким чудесным и особенным Богом, высшим над всеми богами. Если Бог - это судья, то кто захочет судить вместе с ним? И если Бог - судья, то разве где-то может не быть справедливости? Где зло не наполнено указанием на добро? Где данность не наполнена связью с неданным, с изначальным? Где существующее не наполнено образом несуществующего? «Ибо сотворенное было опустошено не по собственной воле, но Подчиняющим в надежде» (8:20). Все существующее низвергается и разрушается именно как существующее. Мы говорим, что из этой идеи исходит революционный человек. Однако он должен помнить, что истинность его взгляда заключается в том, что все существующее низвергается и разрушается перед Богом. Именно это оправдывает все существующее перед ним, революционером, требуя от него не брать в свои руки дело осуждения и преодоления, но придерживаться того взгляда, что как зло оно представляет собой указание на добро, что все существующее, будучи неким порядком, необходимым образом находится в противоречии с единственным порядком, именно в этом противоречии непроизвольно является его свидетельством и силуэтом: «от Бога» в своем всеобщем бытии и существовании, «поставленное Богом» определенным образом, когда все существующее становится проблемой именно для революционера и именно сейчас. Кризис, в котором с точки зрения Бога пребывает весь существующий порядок, дает нам возможность восставать, ущербную по сравнению с другой возможностью -не восставать. В любом случае этот кризис отнимает у нас пар, пафос, воодушевление, ссылку на «высшее», то есть именно те вещи, которые необходимы для правильного восстания как для «уверенного стремления к небу». «Я созидаю правду» (12:19). Наше «подчинение» признает лишь то, что не мы можем созидать правду, что у божественного минуса перед скобкой нельзя отнять его стремительность с помощью предшествующих отрицаний. (Люди, желающие укрепиться в существующем порядке вещей, должны помнить о том, что для них революция «поставлена» как указывающее на добро зло, чтобы и они существовали без оправдания и без романтики, чтобы и они обратились и не желали бы более поддерживать существующий порядок!)