А когда, как казалось, наступали минуты безысходного отчаяния, Фиораванти брался за книгу, которую разрешили ему взять с собой, — любимую «Божественную комедию великого Данте Алигьери.
Книга была напечатана в 1472 году, как раз в тот год, когда он закончил модель Палаццо дель Подеста. Модель, так и не претворенную в жизнь.
Строгие, чеканные стихи Данте приносили забвение. И, размышляя в который уже раз о превратностях судьбы, Фиораванти вновь и вновь перечитывал слова другого скитальца:
Ты будешь знать, как горестен устам
Чужой ломоть, как трудно на чужбине
Сходить и восходить по ступеням.
И все же Аристотель вынужден был приняться за работу. Как-то вечером Антонио, принеся ужин, успел шепнуть, что сын Андрей тоже брошен в темницу. Во имя спасения сына Фиораванти начал вычерчивать будущие крепостные сооружения Кремля. На белых листах бумаги возникли ровные столбики цифр и четкие рисунки проездных ворот южной стены с потайным ходом к реке. Начав работу, Аристотель даже не заметил, как сам увлекся и стал вкладывать в нее весь свой опыт, все свои знания. Эта увлеченность заглушила в нем страх, обиду, неприязнь к великому князю.
Через три недели всегда любезный Федор Курицын лично пришел за ним и проводил его домой.
На крыльце его встретил Андрей, и они вместе вошли в комнаты, где все оставленное ими месяц назад стояло и лежало на своих местах. Исчезли лишь книги и дневники. Чуть позже Аристотель узнал, что их самовольно сожгли слуги. Те самые слуги, которых прислал ему много лет назад Иван III. Жгли весело, охотно, точно уничтожали самого опасного врага. Побоялись тронуть только план будущего дворца великого князя. Да и то потому, что была привешена к нему печать государя из красного воска: Георгий Победоносец на коне.
Испугавшись непривычного вида пустого книжного шкафчика, Фиораванти быстро сунул том Данте под подушку постели. Теперь этот томик был последней вещью, которой он еще всерьез дорожил. Принесенные же из заключения чертежи он бросил на широкий стол. Работу над ними следовало продолжать, а значит, продолжалась и жизнь.
Он вычерчивал массивную угловую башню с глубоким колодцем внутри. Потом ночами рисовал, придумывал, считал, как лучше, как проще соорудить механизм для непрерывного подъема воды наверх. Затем принялся обдумывать шлюзы на реке Неглинке, через которые пойдет вода в ров на Красной площади. Работы было много, но не было уже прежних сил, прежней энергии. Иногда начинались сильнейшие головные боли. Казалось, что кто-то натянул на его поседевшую голову железный обруч и все туже и туже затягивает его.