Дорога шла под уклон, отсеченная от многоэтажки буйными зарослями. Много лет назад здесь высадили маленькую аккуратную аллейку, но за лихие девяностые все превратилось в самый настоящий лес, где никто и никогда не гулял, боясь не столько повстречаться с хулиганьем, сколько наткнуться на сторчавшегося нарика или забитого насмерть пропойцу. Срезать в этом месте — опасно в обычное время и для взрослого тренированного мужика, а уж для мамы с ребенком? Да уж…
— И часто вы тут ходите? — Француз шагнул вперед и присвистнул. Ложбина напоминала черную пасть, а гаражи — зубы. Можно поверить во что угодно, но только не в то, что в этом райском уголке до сих пор не завелись чупокабры.
— Иногда. Но только днем. Дядя солдат, — обратилась к Демьяну, — возьмите на ручки, мне страшно.
Рыцарь подчинился, и все же уточнил у Бабаева:
— Там дома хоть есть? Или мы куда попало чешем?
— Есть, — Артур поправил кобуру.
— Ну вот и замечательно! А вы разорались, как клуши — чудище, чудище. За мной шагом марш!
В низине тьма густилась так, что напоминала кисель. Лучи снова потускнели, скукожились и едва различались в непроглядном мраке. Все, что удавалось разглядеть — белые пятна на земле, за которыми гвардейцы шли, как псы — за лазерной указкой. В довесок похолодало, дыхание затруднилось, грудь сдавило невидимыми тисками, а в уши набили вату.
— Не нравится мне это, — проворчал стрелок.
— Знаешь, зачем мелкая на руки попросилась? — ответил снайпер. — Чуть что — сразу в горло вцепится.
— И кого убьет первым? — фыркнул Дуло. — Командира. Вот к Дему и липнет.
— Самый опасный враг, — подал голос Батыр, — не сильный, а хитрый.
— Значит, будем еще хитрее, — Француз выплюнул бычок и взял «Вал» наизготовку.
Бойцы разошлись клином, внимательно следя за деревьями — густыми и неподвижными. Максимальная сосредоточенность, полная боеготовность, словно за каждым кустом спряталась банда наркоторговцев, а в каждом гараже обосновались террористы. Помня о том, с кем имеют дело, Тихий еще и поглядывал за небом — вдруг в кромешной мгле вспыхнут желтые змеиные глаза? Но ложбина упорно хранила тишину — ни шороха, ни топота, ни загадочного рыка в листве. Если центр города подавал признаки жизни, то здесь все окончательно вымерло.
— Забавно, — вдруг изрек Бабаев.
— Ты о чем? — настороженно спросил Француз.
— Тихо очень. В том дворе по вечерам то музыка, то песни, то вопли. А теперь — никого и ничего. Местным эта ночь запомнится надолго. Несмотря на вторжение нечисти, здесь впервые за всю мою службу тихо и спокойно.
Боец хмыкнул — вот уж правда, ирония судьбы. Кому страх и ужас, а кто нормально поспит. С этими мыслями он и вышел на единственную улицу, разительно отличающуюся от бардака позади. Ровный асфальт, аккуратная плитка на тротуарах, из десяти фонарей вдоль дороги горело целых три, но после чернильной мглы они казались направленными в глаза прожекторами. Сами дома не особняки и не виллы, конечно, но добротные коттеджи в один-два этажа, обнесенные высоким кирпичным забором.