И результат всех издевательств и пыток — новое сознание и взгляд на жизнь. Амис стал таким, каким мечтал его видеть отец — достойный отпрыск достойного рода, ничуть не хуже братьев. И вот главный враг Вальдрана повержен — пусть и с косвенным, но участием принца. Можно возвращаться с победой и почетом, но почему так не хочется уходить из этой пропахшей железом и фиалками комнаты? Почему вместо ярости и справедливого злорадства на душе пустота, какая обычно накатывает из-за очень важной, но брошенной на полпути работы. Почему он так мечтает о том, чтобы колдунья очнулась и привычно надменным тоном принялась возмущаться из-за очередной промашки.
— Ладно, — он потрогал скулу, но даже не поморщился. — Терять нечего. Все, что мог — уже потерял.
После чего подался вперед и прильнул губами к губам — нежно, бережно, без пылкости и рвения, закрепляя, как печатью, в памяти едва пробудившееся чувство. Новое, немного пугающее, прежде неиспытанное ни к одной девушке, будь то фрейлина или княжна. И поначалу юноше казалось, что так барабанит собственное сердце, припустившее в галоп от неслыханной дерзости, но вот кожа начала теплеть, а грудь — медленно вздыматься и опадать. Чтобы не мешать все еще слабому дыханию, Амис приподнялся на локтях, с тревогой и страхом глядя на розовеющие щеки, и тут вдоль носа скользнул чуть заметный ветерок, учащающийся и крепнущий с каждым новым стуком.
— О, ты очнулась… — принц криво улыбнулся, стараясь сделать вид, что ничего не случилось.
— Как видишь, — проворчала хозяйка.
— Рад за тебя. В смысле, рад, что теперь-то мы сможем побороться на равных. Ну, в общем, отдыхай и набирайся сил. Больше никаких поблажек — только честный бой.
Узник попытался встать, но девушка железной хваткой вцепилась в запястье.
— Я впала в кому. Но недостаточно глубокую, чтобы совсем ничего не чувствовать. Ничего не хочешь мне рассказать?
— Ну… — юнец замялся, выдавая себя со всеми потрохами, — я принес кольцо.
— Я заметила, — холодно отрезала Элара, едва сдерживая закипающий гнев.
— Вот, — он отвел взгляд, чувствуя, что целая скула саднит и печет не меньше раненой.
— Что — вот? — допрос продолжился, пока еще без пристрастия. — Просто принес перстень — и все?
— Еще надел.
— А потом?
— А потом проверил дыхание и сердцебиение.
— А потом?
Амис шумно втянул воздух и провел ладонью по колючим пшеничным волосам. Врать бесполезно, да и сколько уже можно. Пришла пора во всем сознаться и получить заслуженное наказание — в первый раз, что ли? Хотя, по новым правилам получит Инна, но, быть может, в благодарность за спасение ведьма выпорет только его. Но дело вряд ли закончится одой лишь поркой, ибо проступок крайне серьезный.