И вот что еще любопытно: ни ему, ни ей не пришло даже в голову поцеловаться. Они, ничуть не стыдясь, одевались. Она задумчиво произнесла:
— Надо будет купить чулки.
И, послюнив палец, провела им по стрелке, которую он заметил еще утром.
А он с некоторой неловкостью попросил у нее:
— Ты не дала бы мне свою расческу?
Улица, которая была совсем пустой, когда они сюда пришли, оказалась шумной, многолюдной, на ней было множество баров, ресторанов, магазинчиков, и только кое-где их отделяли друг от друга провалы темной пустоты.
И потому их двусмысленное одиночество, передышка, которую они словно украли у толпы на Бродвее, было еще приятней.
— Ты ничего не забыл?
Они подождали лифт; теперь им управляла лифтерша, молодая девушка, безразличная и хмурая, а не тот славный ночной портье, который поднял их утром на этаж. Если бы они вышли часиком позже, то явно увидели бы его, и он бы их понял.
Внизу Комб положил ключ на стойку, а Кей спокойно, не прячась, стояла в нескольких шагах, поджидая его, точь-в-точь как поджидают мужа или постоянного любовника.
— Вы оставляете за собой номер?
На всякий случай он ответил «да», ответил тихо и торопливо, но не столько из-за нее, а скорей из неясного суеверия, — чтобы не спугнуть судьбу своим видом уверенного в будущем человека.
Да и вообще, что он знал? Ничего. Они до сих пор ничего не знали друг о друге, может, даже еще меньше, чем ночью. И все равно никогда два человеческих существа, два человеческих тела не погружались друг в друга с таким неистовством, с такой безнадежной исступленностью.
Когда, в какой момент они провалились в сон? Он не помнил. Один раз, когда стадо светло, он проснулся. И увидел ее все еще страдальческое лицо, как бы четвертованное тело, руку и ногу, свесившиеся с кровати на пол; он осторожно уложил их на постель, а она даже глаз не открыла.
А сейчас они вышли на улицу, повернулись спиной к фиолетовой надписи «Лотос», и Кей держала его под руку, как во время их бесконечного ночного марша.
Интересно, с чего это он вдруг рассердился на нее за то, что ночью она взяла его под руку, за то, что чересчур быстро, как теперь ему казалось, и с излишней непринужденностью повисла на руке незнакомого мужчины, каковым он, в сущности, был?
С немножко потешной интонацией она предложила:
— А не перекусить ли нам?
С потешной, потому что все им казалось смешным, потому что они шли сквозь толпу и встречные прохожие толкали их и отлетали с легкостью шариков пинг-понга.
— Пообедать? — уточнил он.
Она расхохоталась:
— Тогда уж, может, начнем с завтрака?