Начать жизнь с нуля. Две жизни. Две жизни с нуля. Время от времени она прерывалась:
— Ты меня не слушаешь.
— Да нет, слушаю, слушаю.
— Слушаешь, но в то же время думаешь о чем-то другом.
Да, он думал — о себе, о ней, обо всем. Он был самим собой и наблюдал себя со стороны. Любил ее и смотрел на нее как беспощадный судья.
К примеру, она рассказывала:
— Два года мы прожили в Берлине, мой муж был там атташе венгерского посольства. Там, а точней, в Сванзее, на самом берегу озера родилась моя дочь. Ее назвали Мишель. Тебе нравится имя Мишель?
И, не дожидаясь ответа, продолжала:
— Бедняжка Мишель! Сейчас она живет у своей тетки, сестры Ларского, старой девы, в огромном замке в ста километрах от Буды.
У него вызвал недоверие огромный романтический замок, и тем не менее замок этот мог быть в равной степени и правдой, и вымыслом. Он подумал: «Скольким мужчинам она уже рассказывала эту историю?»
Он нахмурился. Она заметила это.
— Тебе надоело слушать, как я рассказываю про свою жизнь?
— Вовсе нет.
Вне всяких сомнений, это было необходимо, как и последняя сигарета, и он с легкой дрожью нетерпения в кончиках пальцев ждал, когда она будет докурена. Он был счастлив, хотя можно было бы сказать, что счастлив он был будущим, и ему не терпелось раз и навсегда покончить с прошлым, а может, и с настоящим.
— Его назначили первым секретарем в Париж, и нам пришлось поселиться в посольстве, потому что посол был вдовец, и нужна была женщина, чтобы проводить приемы.
В какой момент она врала? Когда в закусочной она в первый раз говорила про Париж, то упомянула, что жила напротив церкви Отей на улице Мирабо. А венгерское посольство никогда не находилось на улице Мирабо.
Она продолжала:
— Янош был человек высокого полета, один из самых умнейших людей, каких я когда-либо встречала.
Комб ревновал. Злился на нее за то, что она назвала еще одно имя.
— Понимаешь, там у себя он большой вельможа. Ты ведь не знаешь Венгрии…
— Нет, знаю.
Она отмела его реплику, нетерпеливо стряхнув пепел с сигареты.
— Нет, нет, ты не можешь знать. Для этого ты слишком француз. Я — венка, и у меня есть частица венгерской крови от бабушки, но и для меня это непостижимо. Когда я говорю «вельможа», то имею в виду вельможу не в нынешнем понимании, а средневекового. Я видела, как он бил хлыстом своих слуг. Однажды в Шварцвальде шофер чуть было не перевернул машину, в которой мы ехали, так Янош ударом кулака сшиб его наземь, а потом пнул в лицо и спокойно объявил мне: «Какая жалость, что у меня нет с собой револьвера. Этот скот чуть не убил нас».