И лишь после того как они прошли метров сто и она раза два споткнулась из-за слишком высоких каблуков, она взяла своего спутника под руку, причем опять же совершенно естественно, словно они все время так и шли по пятичасовым, утренним нью-йоркским улицам.
Он будет вспоминать малейшие подробности этой ночи, от которой, пока он ее проживал, у него возникло ощущение такой бессвязности, что она порой казалась ему ирреальной.
Пройдя с десяток кварталов по бесконечной улице, он увидел маленькую церковь и вдруг узнал Пятую авеню.
— Может, она открыта? — остановившись, бросила Кей.
Потом с неожиданной тоской произнесла:
— Хоть бы она оказалась открыта.
Она заставила его проверить все двери церкви и убедиться, что они заперты.
— Жаль… — вздохнула она и опять взяла его под руку.
Немножко пройдя, она сообщила:
— Одна туфля жмет.
— Хотите, возьмем такси?
— Нет, пойдем.
Адреса ее он не знал, а спросить не решался. Странное это было чувство: идешь по огромному городу и не имеешь ни малейшего представления — куда, не знаешь, что тебя ждет через несколько минут.
Он увидел их отражение в витрине. Видимо, от усталости она чуть наклонилась и прижалась к нему, и он подумал: сейчас они похожи на влюбленных, вид которых еще вчера, из-за того что он обостренно ощущал свое одиночество, вызывал у него раздражение.
Ему случалось, особенно в последние недели, стискивать зубы, когда он проходил мимо парочки, при взгляде на которую чувствовалось, что это действительно парочка, и которая как бы источала из себя нечто наподобие запаха любовной близости.
А сейчас для тех, кто видел их, они тоже выглядели парочкой. Странной парочкой!
— Не хотите выпить виски?
— Мне кажется, в этот час виски запрещено продавать.
Но она, уже захваченная новой идеей, потащила его на поперечную улицу.
— Погодите… Нет, это не здесь. Это на следующей.
В возбуждении она раза два спутала дом, наконец заставила открыть запертую дверь маленького бара, откуда сочился свет; уборщик ошарашенно смотрел на нее. Но она не сдавалась, пристала к уборщику с расспросами, и в конце концов через четверть часа они оказались в подвальном помещении, где за стойкой сидели три человека и мрачно сосали виски. Она знала это заведение. Бармена она назвала Джимми, но почти сразу же вспомнила, что тот вовсе не Джимми, а Тедди, и долго объясняла безразличному бармену, почему ошиблась. Рассказывала ему о людях, с которыми однажды приходила сюда, однако бармен продолжал смотреть на нее безучастным взглядом.
Ей понадобилось почти полчаса, чтобы выпить свой скотч, потом она захотела повторить, а затем закурила сигарету, очередную «последнюю».