— Но там вещи, которые мне могут понадобиться.
Он ответил:
— Ничего страшного.
Адрес их он сообщил в окошко бюро доставки.
— Но ведь проще привезти его с собой на такси. У меня там подарок для тебя.
— Идем.
— Хорошо, Франсуа.
В глазах у нее отражалось что-то наподобие испуга и покорность.
— Как угодно, неважно как, к Вашингтон-сквер, — бросил он шоферу такси.
— Но…
Комб даже не подумал поинтересоваться, не хочет ли она есть, не устала ли. И не заметил, что под шубкой на ней новое платье.
Она вложила руку в его руку, но он остался безразличен, верней сказать, был напряжен, и это потрясло ее.
— Франсуа…
— Что?
— Ты еще так и не поцеловал меня по-настоящему.
Да, потому что он не смог поцеловать ее здесь, сейчас, и вообще это не имело никакого значения. Но все-таки он ее поцеловал, и она почувствовала, что сделал он это из снисхождения. Она испугалась.
— Послушай, Франсуа…
— Да.
— Сегодня ночью…
Он ждал. Он знал, что она скажет.
— Я чуть было не позвонила тебе еще раз. Прости меня, если я ошибаюсь. Но меня все время не оставляло ощущение, что в комнате кто-то был.
Они не смотрели друг на друга. И ему вспомнилось вчерашнее такси.
— Скажи правду. Я не рассержусь. Хотя… В нашей комнате…
И он сухо произнес, почти процедил:
— Да.
— Так я и знала. Потому-то я не решилась позвонить снова. Франсуа…
Нет, он не желал, чтобы она устраивала сцену. Он до такой степени был далек от всего этого! И от руки, что цеплялась за его руку, и от шмыганья носом, и от слез, которые, как он чувствовал, полились у нее.
Он торопился. Ему не терпелось скорей приехать. В сущности, все происходило немножко как во сне — долгая дорога, которую нужно преодолеть и в конце которой думаешь, что вот уже конец, а оказывается, надо еще взбираться на последний холм.
Хватит ли у него мужества?
Ох, лучше бы ей помолчать. Был бы тут кто-нибудь, кто велел бы ей заткнуться… Сам Комб этого сделать не мог. Она приехала и думает, что это все, а он, пока ее не было, преодолел такой долгий этап.
Она пролепетала:
— Все было, Франсуа?
— Да.
Он ответил со злостью. Да, со злостью, потому что негодовал на нее за то, что она не может подождать, дождаться того чудесного мига, который он ей приготовил.
— Никогда бы не поверила, что я еще способна ревновать. Нет, я понимаю, что у меня нет никакого права…
Он заметил яркую вывеску той самой закусочной, в которой они встретились, и сказал шоферу остановиться.
Право же, неожиданный прием после такого возвращения. Комб видел, что Кей растеряна, вот-вот разрыдается, но просто был не способен вести себя иначе. Он бросил: