— Боже, как я вас ждал!
Зазвонил телефон, и руки его опустились, глаза потухли.
— Да, я слушаю. Насчет сдачи мяса государству? Мы этот вопрос проработали. Да. Взяли повышенные обязательства. А как же? Труженики нашего хозяйства понимают. Да. Идем в графике. Сколько сдано? Шестьсот пятьдесят тони… Конечно, ручаюсь. Да. Председатель колхоза Исачкин. — Он положил трубку, виновато улыбнулся: — Из газеты.
— Собственно, я тоже к вам по делу, — сказала Вера Сергеевна, — вы просили меня…
— Я — просил?
— А кто же — насчет «Малышка»…
— Ах да! — спохватился Иван Макарович. — Спасибо, что напомнили. Но «Малышок» у меня дома. Береге как зеницу ока. Я вам его принесу. Хорошо?
— Куда принесете?
— Домой… Или в школу. Куда прикажете. Несколько секунд она колебалась.
— Лучше в школу. В кабинет биологии.
— Только, пожалуйста, я прошу вас, чтоб не пропало ни одного зернышка. И спасибо вам, спасибо.
— За что?
— Что взялись помочь нам. Ах, какая ж вы славная!
Он не удержался и обнял ее за плечи. Это произошло случайно, как бы мимоходом, но, обняв ее, Иван Макарович вдруг почувствовал, что не в силах разжать руки. Снова зазвонил телефон, и они оба разом вздрогнули.
— Простите…
Он слушал, что говорили ему на другом конце провода, но ничего не понимал из того, что говорили. Тогда он осторожно положил трубку на стол:
— Пусть поболтает.
— А кто это? — шепотом спросила Вера Сергеевна.
— Понятия не имею.
Теперь они стояли по обеим сторонам большого председательского стола, между ними лежала телефонная трубка и все говорила, говорила.
— Ну, я пойду? — тихо спросила Вера Сергеевна. — Вам ведь некогда.
Он молча, кивком головы согласился, но, когда она уже подходила к двери, остановил:
— Можно, я приду к вам сегодня вечером?
— Нет, — сказала она, — ни за что! — И, улыбнувшись, добавила: — Неужели вы сами этого не понимаете?
— Я понимаю…
Она ушла, и, глядя через окно ей вслед, он только сейчас почувствовал, как тяжело, видно, ей здесь, среди чужих. Может быть, поэтому она и хотела схватить тогда молнию?
Трубка на столе все еще продолжала говорить, и Иван Макарович поднял ее.
— Почему не слушаю? Просто задумался.
Он так и не понял, с кем разговаривает и что было нужно звонившему.
Несмотря на то что Вера Сергеевна сказала решительное «нет», весь день после ее ухода у Ивана Макаровича было хорошее настроение. Он звонил в сельхозуправление, сообщал свежую сводку надоев, отчитывал главного бухгалтера, который к своему отпуску самовольно приписал лишних три дня, решал с прорабом стройки время сдачи нового Дома культуры, а где-то в глубине души теплилось чувство, которому, может быть, еще и не было даже названия, но которое грело сердце и помогало работать. Во всяком случае, он прислушивался к себе и понимал, что ничего подобного до сих пор еще не испытывал в жизни. Будто затлел на ветру уголек. И он берег его, боясь, что тот вот-вот потухнет, и в то же самое время страшась, что разгорится.