Его крик был мгновенно подхвачен сотней голосов. На моих глазах людей короля повалили на землю и принялись осыпать яростными ударами.
– Там золото! – заорал Рикус, указывая клинком на дворец. – Золото и еда!
– Золота и еды! – подхватила тысячеголосая толпа.
Чернь ворвалась во внутренний двор, и во главе толпы следовали мы. Роскошные двери не стали нам преградой. В то время, как толпа заполняла просторный зал, мы торопливо устремились вверх по лестнице. Там, возле личных королевских покоев, я увидел группу куда-то спешивших по коридору людей: сначала показались сам король и магистр ловцов со своими секретарями, а следом – Корин, Лафет и Элоиза.
– Элоиза! – заорал я.
Все трое остановились и обернулись. Мы с Рикусом отсалютовали мужчинам шпагами.
– Бежите?! – вскричал Рикус. – А не угодно ли сразиться с нами?
– Признаю, вы двое доставили мне некоторое беспокойство, – невозмутимо отозвался Корин, – но возможность убить вас послужит определённым возмещением.
Едва мы с Рикусом взбежали вверх по лестнице, как Корин с Лафетом устремились нам наперерез. Я успел бросить лишь один взгляд на Элоизу, на которой было подвенечное платье, а потом мы четверо сошлись в схватке.
Рикус, опережавший меня на ступеньку, скрестил клинок с Корином, тогда как я встал в боевую стойку перед Лафетом. Лязг стали на какое-то время заглушил доносившийся снизу шум безумствующей толпы, но потом послышались и другие звуки – мушкетные выстрелы. Видимо, ко дворцу прибыли королевские солдаты.
Лицо Лафета было искажено ненавистью, но одновременно на нём проскальзывало и некое странное, лихорадочное веселье.
– Я рад тому, что моя невеста узрит воочию, как способен благородный человек разделаться с презренным отребьем.
Фехтовальщиком он был превосходным, куда лучшим, чем я мог бы надеяться когда-либо стать. В считаные мгновения противник рассёк мне предплечье, нанёс укол в правое плечо и растревожил старую рану, которую я получил в схватке с разбойниками.
– На быструю смерть можешь не надеяться, – процедил Лафет. – Я буду убивать тебя долго – пусть Элоиза видит, как вся твоя дурная кровь вытечет из тебя до последней капли.
Его клинок полоснул по колену, и теперь кровь сочилась у меня уже из четырёх ран одновременно. Тесня меня виртуозными взмахами и выпадами, которым мне нечего было противопоставить, Лафет вдруг небрежно коснулся эфесом своей свежевыбритой щеки, на которой красовался такой же, как у меня, шрам.
– Мы даже шрамами похожи с тобой, и за это я ненавижу тебя ещё сильнее.
Неуклонно тесня взмахами клинка, он прижал меня к стене и нанёс удар уже по второму колену. Я едва стоял на ногах.