Тибо открыл рот, но Клеман поднял руку и продолжал:
– Знаю, знаю, сир. Вам нужен человек, который сохранил способность удивляться. Эрудит, но не сухарь. Иными словами, иголка в стоге сена. Представьте себе, я знаю такого человека: это Блез, мой племянник. Юнец шестидесяти лет. Страстный рыболов, ловит рыбу на муху.
– На муху?
– В том числе. Вы найдете его в психиатрической лечебнице Северного плоскогорья.
– В лечебнице?
– Он там работает. Наблюдает за безумцами, чтобы понять, что такое норма. Хотя, между нами говоря, норма – весьма странное понятие. В общем, он был и остался добряком Блезом. Симпатяга. Прозорливец. Широкая душа. Детей нет. Жены, насколько я знаю, тоже. Кстати, о женах, Тибо, – прибавил Клеман, вперив серые глаза-буравчики в голубые глаза короля. – Твоя жена тоже очень проницательна. Так мне кажется. Ты ничего не выиграешь, если и дальше будешь держать ее во тьме неведения.
– Почему во тьме? – заинтересовался Лисандр.
– Потому что неведение – беспросветная тьма, – туманно ответил Клеман, а Тибо заерзал на стуле. – Ну так что? Договорились? Я немедленно напишу Блезу письмо. Сыграю на его чувствительных струнках.
Очевидно, Клеман написал убедительное письмо, потому что Блез ответил, что готов сменить профессию. Пообещал прибыть во дворец, как только найдет себе замену в лечебнице. А пока пусть Лисандр продолжает ходить в школу.
У Лисандра в школе куда лучше пошла арифметика, поскольку он считал дни, часы и минуты до своего освобождения.
Рано или поздно все тайное становится явным. Тайну Краеугольного Камня открыл Эме не адмирал, не капитан, не Тибо и даже не герцог Овсянский, который едва не сболтнул ее.
Настал день, и она выплыла наружу благодаря самому молчаливому на свете человеку в самой тихой части дворца.
Библиотека напоминала корабельную каюту кессонным потолком, окнами с частым переплетом и стеклом бутылочного цвета. Поскрипывали половицы. От пожелтевших страниц пахло пылью и плесенью. Все сведения о природе и человеке хранились в строгом порядке на полках, тянувшихся вдоль стен от пола до потолка. Каждая книга – вселенная, запечатленная на бумаге, странствие в неизведанное.
Элизабет исполнила обещание, данное кузену, и повела Эму гулять. Она показала ей королевское водохранилище, лесок возле часовни, рощу, где живут олени. Показала прекрасный витраж в коридоре-тупике, плакучую иву у пруда, бумажки с молитвами, которые засовывали в стены между камней, корень солодки, похожий на гнома, поляну с дикими орхидеями. Оставалось осмотреть библиотеку.
Октябрьским утром Элизабет отворила тяжелую дверь, разулась на пороге, вошла и поискала глазами кота Олафа. Он, свернувшись клубком, грелся на солнышке.