Их готовность переносить любые трудности растрогала принца Тибо. Но что, если наступит обезвоживание? Многие матросы уже лежали на палубе, не проявляя ни малейшего желания подняться… Так огибать остров или нет? Тибо колебался. Тут появились Жюль и Пусен, которые обследовали трюм. Первой, проскользнув у них между ног, выскочила крыса. Подумать только! Крыса! Поглядев на нее, Гийом понял, как плачевно состояние «Изабеллы».
– Ну что? Размножилась всякая нечисть?
– Настоящая беда, Гийом, то есть капитан, – ответил плотник. – Трюм частично затоплен. Немного выше мы нашли еще одну значительную пробоину, дерево иструхлявело так, словно гниет не по дням, а по часам. Починить что-либо сегодня в полной темноте невозможно.
– Как в полной темноте?
– Мы же выбросили все лампы, подсвечники, свечи…
– Молодцы!
Жюль и Пусен только руками развели. Безумные распоряжения адмирала лишили разума всех.
– Пусен, поищи у меня в каюте. Уверен, там где-нибудь завалялась свеча. Беспорядок хорош тем, что в нем найдется все что угодно. Жюль, срочно за работу, заделывайте пробоины. Бери в помощники любого, кого захочешь.
– А материал?
– Переборки, двери кают. Что угодно, кроме мачт и гиков.
Жюль ушел, и молодой король задал самый страшный вопрос, который только мог задать:
– Мы тонем, капитан?
Ответ был достоин вопроса:
– Тонем, сир. Медленно, но верно.
– И?..
– Мы не станем огибать остров, плыть в открытое море. Мы поплывем вдоль берега, чтобы как можно скорее добраться до Овечьего пролива. Какие бы ни были опасности, другой возможности войти в порт у нас нет.
– Мы можем пересесть в шлюпки.
– Для всех в шлюпках места не хватит, сир. Если их перегрузим, не сможем маневрировать. Лучше оставаться на «Изабелле» до тех пор, пока она на плаву.
– Поступающая вода сильно замедляет ход?
– Сильно, но я надеюсь, нам повезет и на рассвете мы будем в порту.
Гийом едва заметно улыбнулся:
– На рассвете лучше, чем среди бела дня.
– Почему?
– Потому что, принц, у нас нет даже якоря. Мы прибудем, как обломок кораблекрушения. И кораблекрушение это случилось под моей командой.
Тибо ответил капитану ободряющей улыбкой:
– Все ваши матросы, кроме юнги, живы, капитан, остальное неважно.
Они плыли вдоль берега час за часом без всяких неприятных сюрпризов. Море в свете луны сияло и переливалось, словно витрина ювелира.
Полуголые матросы хотели есть, хотели пить, у них болели раны и ссадины. «Изабелла» медленно продвигалась вперед, а ее ватерлиния опускалась все ниже. Матросы сменяли друг друга у помпы и конопатили щели лоскутами от рубах. Тибо обнял за плечи озябшую Эму, взглянул на звезды над головой и спросил: