Все, кроме Семёна, одобрительно кивнули, а он насупился, его демократические принципы сильно сидели в сознании. Он верил в сказки о перевоспитание. Что делать, у каждого в голове свои тараканы, иногда даже белые.
— У нас гости, — неожиданно произнёс Аскольд, внимательно вглядываясь в темноту. Действительно, справа по берегу шли люди.
— Что за путники сюда пожаловали? — всмотрелся Никита в том направлении.
— Ночью нормальные не ходят, — поджала губки Лада.
— Шли бы вы в лагерь, девочки, — бросил Аскольд.
— Их трое… точно, трое, — заметила Яна и мотнула головой. Её косичка дерзко взвилась и шлёпнулась между её тонких лопаток. — В случае чего вы справитесь, — уверенно заявила она, хищно раздувая ноздри.
— Ладно, оставайтесь, — Аскольд по своему обыкновению усмехнулся.
Фигуры медленно приближались. Их было трое мужчин весьма крепкого телосложения. В руках они держали толстые палки. Когда мужчины приблизились, Никита мысленно согласился с женой, сказавшей: «ночью нормальные не ходят». Они были лысые, лица в щетине, татуировки вызывающе били синевой, а глаза наглые, маслянистые.
— Здорово, братаны, — вкрадчиво произнёс один из них. — Греетесь под луной?
Аскольд незаметно вытащил длинный кусок острого, как бритва, обсидиана.
— Живёте там? — указал тот взглядом на скалы, где виднелись отблески от костров. — Далеко, — глубокомысленно покачал он головой.
Незнакомцы явно изучали, как они думали, своих потенциальных жертв. Бандиты видели, что Аскольд, что-то вроде аспиранта, худощавый, с неказистой бородкой. Вроде бы слякоть, но их сбивало с толку, что уж очень он спокоен. Никита также не выделялся телосложением, слегка покрепче, но ненамного. Семён был крупнее всех, но рыхловат, тоже не противник.
Прокрутив всё в своих мозгах, они решили действовать:
— Братаны, баб у вас многовато. Одну отдайте, миром разойдёмся.
Лада вспыхнула, словно факел, глаза сверкнули, как два боевых лазера, испепеляя подонков ненавистью. Яна, напротив, язвительно улыбнулась и с пренебрежением бросила:
— Шли бы вы своей дорогой. Не ровен час, обделаетесь в штаны, вонять будете. Хотя вы и так смердите, хоть нос зажимай.
— Во, чешет! — восхитился главарь. — Решено, мы заберём эту тёлку.
Что произошло всей момент, было за гранью воображения. Семён с рёвом взбесившегося ишака влепил рукой по главному из бандитов такую мощную оплеуху, что прозвучал характерный треск ломающихся шейных позвонков. Главарь откинулся назад и упал на мокрый берег. Некоторое время он бился в конвульсиях. Затем взбрыкнул ногами, разбрасывая прибрежную гальку, и затих в нелепой позе. Все замерли. Возникла тишина, лишь волны шуршали по обкатанным камням.