Священник вдруг спустил ноги на землю. У меня екнуло сердце. Казалось, он собирается встать и уйти. Я с тревогой смотрела то на Халида, то на имама. Я молча молила его о снисхождении, о прощении и не знаю, о чем ещё, — главное, чтобы он наконец дал свое благословение.
Но тут священник опять заговорил. Голос его постепенно набирал силу, жесты были назидательно предостерегающими, а взгляд острым, как нож. Но ответы Халида звучали все более твердо и решительно. В конце концов мощный голос священника, казалось, достиг наивысшего накала. Он словно старался достучаться до совести этого молодого араба, разбудить его — мол, где твой разум? Похоже, мы оба его потеряли.
У меня в груди все похолодело.
Клянусь Аллахом — вот это испытание!
Имам поднялся и ушел. Халид бросил мне победно-торжествующий взгляд. Имам через несколько минут вернулся с бумагой и чернилами. Сунув Халиду в руку перо и бумагу, он опять уселся на каменную скамью. Я удивленно смотрела, как Халид что-то пишет под его диктовку. Наверное, это суры Корана, подумала я. Лист быстро заполнялся красивыми арабскими письменами.
В какой-то момент они оба даже улыбнулись. Причиной их веселья были мои имя и фамилия: имаму никак не удавалось выговорить их.
Когда лист на две трети заполнился, имам умолк. Диктант закончился. Свершилось! От счастья и благодарности я готова была обнять имама. Вместо этого я как на крыльях помчалась через внутренний дворик к воротам. В глазах имама я всё-таки прочла некоторые сомнения, прежде чем тяжелые ворота закрылись за нами.
— Я теперь действительно твоя жена? — спросила я Халида украдкой.
Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не дать выход своей радости.
— Давай быстрее сядем в машину, — смущенно улыбнувшись, ответил он.
В машине он сразу же принялся взахлеб рассказывать обо всем водителю. Тот, изумленно выслушав его, пришел в состояние крайнего возбуждения. Наверное, он не каждый день попадал в такие сумасшедшие истории.
— Боже мой, Халид, ну расскажи наконец, что он тебе говорил? — подергала я его за рубаху.
Но он, не обращая на меня внимания, невозмутимо продолжал беседовать с водителем. Ну что ж, тот ведь, в конце концов, был мужчиной.
Я просунула голову вперед, как будто могла что-то понять. Водитель вдруг ткнул себя пальцем в грудь и изумленно воскликнул: «Что?… Я?…», или что-то в этом роде — и тут же расхохотался. Наверное, услышал что-то очень смешное.
— Халид, скажи наконец, мы поженились?
— Наполовину.
— Не понимаю — что значит «наполовину»?…
— Нам ещё нужны свидетели. Двое мужчин, четыре женщины. Или один мужчина и две женщины.