Халид явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он не привык к таким бурным изъявлениям чувств. Хотя они все были из арабских стран, но всё же очень отличались друг от друга по своей ментальности.
Спев две песни, певица исчезла в свистопляске софитов и прожекторов так же внезапно, как и появилась. Музыка опять смолкла. Все в напряженном ожидании смотрели на сцену. И вдруг снаружи послышались оглушительные треск и грохот. Праздничный фейерверк. Все устремились к реке. Я через минуту вместе с толпой оказалась перед призрачными кулисами западного берега, на фоне которых покачивались корабли, сверкая праздничной иллюминацией. В лунном свете скользили по воде фелюки; их паруса то и дело вспыхивали загадочными отблесками фейерверка.
Временами мне казалось, что я таю вместе с серебряными искрами, сыплющимися с неба и с шипением вонзающимися в черную воду Нила. Халид обнял меня за плечи. Воздух был прохладным, небо казалось огромным занавесом, усыпанным алмазами звезд. Я просто задыхалась от счастья.
В репродукторе что-то заскрежетало, послышался свист микрофона, наконец женский голос зазывно воскликнул:
— Вы хотите увидеть беледи?…
Где-то на заднем плане тихо рокотали барабаны и лилась приглушенная арабская музыка.
Толпа, возбуждаемая призывными криками певицы, повалила назад в шатер. К моему удивлению, выяснилось, что певица не только обладает божественным голосом, но ещё и виртуозно владеет своими бедрами. Когда она по-настоящему разошлась и начала исполнять танец живота, никто уже не мог усидеть на месте — все бросились к сцене, бешено аплодируя и крича. Все слилось в ревущий хаос.
Вскоре мы отправились на борт «Телестара», где нас, судя по всему, ждал ещё один сюрприз.
За это время число пассажиров увеличилось ещё на два, вернее, на три человека, если считать младенца, гордый отец которого, друг Халифы, специально прилетел со своей семьей из Парижа. Этот египтянин отправился туда, чтобы усовершенствовать свое искусство танцора и мима. И вот он, похоже, собирался устроить свое собственное шоу. У него были длинные черные волосы; на затылке уже обозначилась лысина, зато на лице красовались пышные усы. Своей обезоруживающей улыбкой и своим ростом он производил ошеломляющее впечатление — как настоящий художник. Говорили, что у него собственная школа танца живота в Париже.
Его жена когда-то была его ученицей. Теперь они втроем танцевали по всему свету.
В баре спешно сдвигались в сторону кресла. Бармены готовили напитки, из динамиков лилась арабская музыка. Скоро я наконец смогу поговорить с Айлин. У меня весь вечер чесался язык — мне не терпелось поведать ей о моих приключениях.