– Конечно, он не хотел на ней жениться. Сами подумайте: Стасу на тот момент было девятнадцать лет, он учился по вышкинской программе двух дипломов по экономике. Хотя вам, наверное, это ни о чем не говорит?
Алекса обвела нас вопросительным взглядом. Голос у нее был глубокий и мягкий, не гармонировавший с довольно жесткой манерой речи.
– Не говорит. – Подтвердил Марк.
– В общем, это самый крутой экономический бакалавриат в Высшей школе экономики, а значит, и во всей России. Стас собирался после Вышки поступать в Йельский университет на МВА… Аналог магистратуры, только в бизнесе. – Добавила она для людей, далеких от всякого бизнеса. – А тут вдруг эта беременность и скоропалительная женитьба.
– Так значит, беременность все-таки была? – Встрепенулась я. – Мы так и предположили.
Алекса кивнула.
– В таких историях это самое логичное предположение. На момент, когда Влада заболела, срок был около трех с половиной месяцев.
– А если бы не беременность, они бы поженились? – Осторожно спросил Марк.
– Когда Влада забеременела, они уже были женаты.
– То есть Стас женился на Владе просто так? – Бесцеремонно ляпнул Данёк.
На лбу у Алексы пролегла суровая вертикальная морщинка, и я поняла, что наш хакер затронул сложную для нее тему.
– В этой истории все не так просто. У Влады это была вторая беременность.
– Как вторая? – Оторопело спросил Марк. – Ей же было только семнадцать.
Алекса обвела нас пристальным, очень взрослым взглядом.
– В том-то и дело. На момент смерти ее отношения со Стасом носили вполне законный характер, но замуж за него она вышла в шестнадцать лет. По залету, который случился, когда ей еще не было шестнадцати. Девятнадцатилетнему на тот момент Стасу светила уголовка.
– Фигасе! – Не сдержался Данёк.
Мы с Марком лишь переглянулись: в истории Влады всплывали нездоровые детали.
– Алекса, а чем закончилась первая беременность?
– На шестом месяце плод перестал шевелиться, врачи диагностировали замершую беременность и провели необходимые мероприятия.
– Может быть, это случилось на фоне какого-то заболевания? – Осторожно спросила я.
Алекса смерила меня холодным взглядом.
– Если Вы думаете, что она болела какой-то аутоиммунной болезнью, от которой потом и умерла, то это не так. Ничем она не болела! Беременность почему-то замерла, и врачи не установили причину. Она же не единственная, с кем это произошло.
– Не единственная. – Подтвердила я со вздохом. – Но может оказаться единственной, кто умер от злокачественного аутоиммунного заболевания во время второй беременности, причем примерно на том же сроке, на котором замерла первая.