Стоит мне подойти, вопли сирийской девочки стихают, а ее алый ротик округляется, как спасательный круг.
— Привет, куколка. Какой бы ты хотела?
Девочка показывает на вишню. Джейми поднимает ее щипцами, но прежде, чем девочка успевает протянуть за ней ручку, подбрасывает ягоду в воздух и ловит щипцами снова, но уже за спиной. Ее лицо, из возмущенного ставшее озадаченным, теперь светится от удовольствия. Даже ее мать улыбается, когда Джейми кидает вишню в потную ладошку девочки.
Прежде чем перейти к кучке карапузов за соседним столом, я невольно замечаю, что в хлебной корзине сирийцев тоже лежат корки. С одной стороны, мне становится чуть легче от того, что не только с нами здесь плохо обращаются, с другой — ужасает то, как нечто столь обыденное, как хлебная корка, может приобрести такую власть.
Кто-то отворачивается от предложенных нами фруктов, и во мне снова вспыхивает обида. Но все дети и некоторые взрослые тоже с радостью берут наше угощение. Надеюсь, расположение людей похоже на лавровый лист и пары листиков хватит, чтобы добавить аромата всей кастрюле.
Мы проплываем мимо головорезов, ничего им не предложив. После трюка Джейми с пальцем это было бы просто притворство.
Когда все наши тарелки очищены до блеска, Джейми возвращается тренироваться в трюм, а мы с Бо отправляемся к одной из эмалированных дверей с табличкой «Экстренный выход», которая ведет с Шотландской дороги на половину палубы Е для первого класса. Сомневаюсь, что необходимость подстричься может считаться экстренной ситуацией, но едва ли я могу сейчас дать задний ход.
— Я предоставлю тебе пару минут форы, — быстро говорю я Бо. — Мы будем менее заметны, если пойдем поодиночке.
Бо, следящий за мотыльком, который кружится вокруг лампы, кивает. Когда Шотландская дорога пустеет, он ныряет в дверь.
Я задерживаю дыхание, сомневаясь, что тревожит меня больше — то, что дверь сейчас откроется и его вышвырнут обратно, или то, что этого не произойдет, и тогда мне все же придется пережить эту проклятую стрижку. Но, когда после двух минут ожидания ничего не происходит, я отправляюсь следом.
По залитому светом коридору я стараюсь идти как можно естественнее. Джейми был прав. Здесь абсолютно пусто.
Добравшись до парикмахерской, я проскальзываю внутрь и закрываю за собой дверь. Бодрящий запах мускуса и хвои заполняет мои ноздри. Я изображаю полное равнодушие, хотя на шее у меня бешено бьется жилка.
Бо облокачивается на одно из вертящихся кожаных кресел, скрестив руки на груди и разглядывая сувениры, свисающие с потолка: вымпелы с эмблемой «Уайт Стар», кукол, кепки и игрушечные кораблики. В витрине рядом со стеной расположились бумажники, кружки и игральные карты, два пенса за колоду.