Я и не сомневалась, что Женич никогда не пойдет разносить пикантные сплетни, но остается Аскольдовна, да. И возможно, кто-то еще, с кем поделилась моя мама. Хотя тут уж ничего не поделаешь.
Медленно, словно двигаясь по минному полю, я начала формулировать ответ:
– Если честно, я поражена, что ты решился поднять эту тему.
– Если честно, я тоже. – Вставил Женич.
– Ты можешь быть прав или не прав в отношении моих рисков, но это совершенно неважно. Важно то, что ты позволяешь себе давать советы на щепетильную тему взрослому человеку, который совета у тебя не просил. Мы с тобой даже не друзья.
– То есть как? – на добром Женькином лице отразилась обида. – После того, как я сыграл в твоем экспромте роль идиота и провел ночь в твоей короткой койке, ты даже не считаешь меня другом? Зато горе-математик с фальшивым диплом, видимо, друг…
Я понимала, что сгоряча сказала то, о чем сильно пожалею уже в ближайшем будущем, но в тот момент мне было все равно. В последнее время я, наконец, перестала быть невидимкой. Со мной общались, у меня спрашивали совета, мной интересовались. Со времен Бауманки в моем окружении не было столько заметных мужчин, в двух из которых я когда-то была влюблена. И где-то там, в глубине подсознания, мне стало казаться, что я этого вполне заслуживаю. А Женька своими откровениями и советами уверенно отправил меня опять под плинтус. И, кроме желания «ткнуть» побольнее, других чувств к нему в тот момент у меня не осталось.
– Ты знаешь, Жень, кого я считаю другом, по большому счету, тоже неважно. Мне, наверное, пора. – Я извлекла из кошелька пару тысяч, аккуратно положила на стол (жест получился более демонстративным, чем мне бы хотелось) и, уже стягивая свою куртку со спинки стула, бросила на Женича быстрый взгляд исподлобья. Он серьезно и грустно смотрел мне в лицо близорукими глазами, не предпринимая попыток меня остановить. – Удачи тебе с твоими проектами, ДРУГ Женич, и не отказывайся от интересных предложений.
– Я так понимаю, больше вопросов и просьб у тебя ко мне не будет. – Нейтральным голосом произнес Женич, однако в его прямом открытом взгляде я уловила скрытый вызов.
– Ну почему же? Всякое возможно. – Ответила я таким же нейтральным голосом, хотя в душе прекрасно понимала: я сделаю все, чтобы больше с ним не общаться. Потому что отныне за любой его невинной фразой мне будет мерещиться жалость, неодобрение и легкое презрение к моей явной глупости и безволию… В общем, все то, что отравит любые попытки дальнейшего общения. Черт бы тебя побрал, Женич, вместе с твоей мамой и Лидией Аскольдовной!