Сначала я пошла по Раковской прямо к площади Славейкова — просто по привычке. Но как только я очутилась в зоне кафе, я круто свернула на Аксакова, потом на Гурко и пошла к парку. Именно сейчас я не могла бы разговаривать с ребятишками из заведений. Мое лицо не соответствовало бы их лицам. В лучшем случае я могла бы объясняться с ними знаками, вроде как по азбуке глухонемых. Но зачем повергать их в недоумение?
Было только семь часов, а свидание со Стефаном № 2 было у меня назначено на восемь — на Орловом мосту, прямо посередине. Значит, я могла пройтись по парку до пруда и к назначенному времени вернуться на мост.
За время этой часовой прогулки я снова перебрала в памяти все, что случилось со мной за этот год, начиная с провала на конкурсе в Медицинскую академию и кончая последними сумасшедшими днями. Я не хочу сказать, что я была в отчаянии, ничего подобного, но я вдруг почувствовала, что кожа у меня словно бы задубела. Понимаете, как если бы кого-то долго обжигало солнцем и обдувало ветром — кожа у человека все та же, но она может теперь перенести намного больше, чем переносила раньше. Мне непременно хотелось бы дать вам понять, как, гуляя в тот вечер по парку, я в первый раз ощутила это новое состояние своей кожи и почувствовала, что мне в ней очень хорошо. Хорошо! — именно это я прежде всего и хочу сказать.
Пора уже — мои записки приближаются к концу — признаться, что в двух-трех местах я приврала. Я не скажу вам, где, потому что это ничего не меняет по существу. Внесу только одну поправку.
Мне кажется, вы должны знать, а может, вы уже и догадались, что Стефан и Ирина — не настоящие имена моей тетки и ее конспиратора — это их подпольные клички. Они не настоящие, но в то же время и настоящие. Подумайте, разве я могла бы рассказать их историю, называя их какими-то другими именами?
Совершенно необходимым оказалось также изменить имена мальчика Стефана и девочки Ирины. Это ясно как день. Я единственный человек, посвященный в их тайну. Не изменив имена, я не могла бы рассказывать вам о них... А именно эти имена я дала им, потому что... Но объяснять это нет нужды, каждый догадается и так.
Радисту было все равно, какое имя я ему дам. А назвала я его Стефаном потому, что мне думается, будто между ним и тем давним другом Ирины всегда было что-то общее. Я просто убеждена в этом.
Единственный настоящий Стефан — это журналист. Его действительно так зовут, и тут уж ничего не поделаешь.
Он уже ждал меня, когда я подходила к мосту. На несколько минут я все же опаздывала. Уже выйдя из парка, я увидела, как к машине подошел милиционер. Я замахала рукой, но Стефан меня не заметил. Машина тронулась, милиционер откозырнул ей вслед. Ясное дело, кто же разрешит поджидать на мосту опаздывающих девиц.