Почему-то я ужасно испугалась, когда увидела, как машина Стефана отъезжает на большой скорости. Я вдруг почувствовала, что я на этом мосту совершенно одна. Наверное, нервы у меня совсем расшатались, если я так расстроилась из-за пустяка. Дело ведь не в том, что я не знала, как вернуться в дом отдыха, — я могла бы взять такси. Но я вдруг почувствовала себя покинутой. Я вам говорила уже, как резко у меня меняется настроение. Тогда, на середине моста, меня чуть ли не шатнуло от ужаса, словно эта машина и этот человек исчезли навсегда; я ничего вокруг себя не видела. В каких-то сантиметрах от меня мчались друг за другом десятки машин, но я стояла будто не на мосту, а в каком-то безлюдном месте, совершенно одна, и единственной моей надеждой было, что Стефан с машиной все же появится и увезет меня. Я точно ослепла, я вся сосредоточилась на ожидании, на охватившем меня страхе.
Все мысли о моей задубевшей коже испарились, будто их и не было — словно они могли существовать лишь постольку, поскольку я знала, что меня кто-то ждет. А как только я почувствовала себя брошенной, вся моя уверенность в себе растаяла и меня охватило отчаяние.
Это ощущение было настолько сильным, что, когда машина Стефана остановилась рядом со мной и открылась дверца, я шагнула внутрь, не видя Стефана, и выражение лица у меня, наверное, было самое дикое... Единственное, что мне надо было сейчас сделать, это сесть в машину и захлопнуть за собой дверцу. Это я и сделала и, помню, немного пришла в себя только возле Университета, когда мы затормозили перед светофором. Стефан, вероятно, понял, что я не в себе, потому что ни о чем меня не спрашивал. У светофора я повернулась к нему и попыталась улыбнуться.
— Добрый вечер, — сказал он.
Я лишь кивнула в ответ.
— Возвращаемся... домой в горы?
— Да, — ответила я тихо.
Не знаю почему, но мне очень хотелось, чтоб он понял, как я ему благодарна, бесконечно благодарна. Но чтоб я ничего ему не говорила, а он сам бы понял... Я не сказала ему тогда, как я испугалась, увидев его отъезжающую машину... И никогда не скажу.
В молчании мы проехали полгорода и выехали на шоссе, ведущее на Витошу. Похолодало, и, наверное, от этого я приободрилась.
— Повидались с тем юношей? —спросил он.
— Да... Он женился.
Стефан ничего не сказал, только покачал головой и улыбнулся.
— А ваш радист в Софии?
Вот об этом он не должен был меня спрашивать.
— Никакого радиста нет, — тихо сказала я. — В тот раз я все придумала.
Потом я снова молча смотрела прямо перед собой — от быстрого движения брусчатка казалась совершенно гладкой, как темно-серый асфальт. По сторонам мелькали деревья, мне чудилось, что это они удерживают серый поток, бегущий перед машиной, в его русле. Я ни о чем не думала. И только чувствовала, как что-то происходит с моим горлом.