— Зато хуже всех знает русский язык, — выкрутился Вовка Миронов.
— Врешь! — Витька вскочил из-за парты. — Хуже меня русского никто не знает.
— Витя, Витя, — Анна Васильевна покачала головой. — Нашел чем хвастаться.
Сережка смотрел на Федьку.
— Федя, — спросила Анна Васильевна, — ты бы пошел с Сашей в разведку?
— Пошел бы. А вот с Сидельниковым не пошел бы.
Сережка нахмурился и посмотрел в глаза Федьки: что-то новое появилось в его взгляде.
— Мне бы миллион дали, — крикнул Вовка Миронов, — я бы и то не пошел с Сашкой!
— Ты бы и за сто рублей пошел! — не выдержал Герка. — Шкура! Я бы глаза закрыл и пошел бы за Сашкой на край света.
— Пошел бы, — прошипел Вовка. — Знаем мы таких...
— Миронов, не вертись, — с явным удовольствием сделала замечание Анна Васильевна. На секунду она перестала играть роль беспристрастного судьи.
— Толстозадый подлиза, — прошептал Герка.
— А такие, как ты, — ответил Вовка, — Предателями во время войны были.
Герка откинул голову назад. Глаза его сузились, лицо побелело, и сразу стали заметнее веснушки у носа.
— Что ты сказал? — спросил он.
— То, что слышал.
— Повтори!
— Предателями были, вот что!
— Выпадыш! — прошипел Герка.
— Анна Васильевна, — Вовка выбежал к учительскому столу. — А чего Полищук обзывается выпадышем?
«Господи, — ужаснулась Анна Васильевна. — Ругательство или нет? Ведь я ни одного страшного слова не знаю! А вдруг ругательное?»
— Что это за слово, Гера? — спросила она тихо, но твердо. — Где ты его услышал? Немедленно извинись перед Мироновым...
Витька сидел довольный — он выпустил джинна из бутылки, а что будет дальше — наплевать. Теперь ребят не остановишь. Каким-то чутьем он догадывался, что Федька был прав. И был доволен от этого вдвойне. Значит, не зря он спровоцировал Аннушку. Тут он убил сразу трех зайцев — и «плохо» за отказ не получил, и Миронова с грязью смешал, и Сашку выгородил.
— Не буду, — Герка хлопнул крышкой парты. — Не буду извиняться.
— Гера, — прошептала Анюта, — ты с ума сошел.
— Это вы все с ума сошли.
— Гера, ты должен извиниться перед Мироновым, — спокойно произнесла Анна Васильевна, но в душе твердила: «Попробуй только извинись!»
— Не буду, — снова повторил Герка.
— Нет, ты извинишься! — воскликнула, но не особенно громко, Анна Васильевна.
Герка подбежал к двери, стукнул ее ногою и выскочил в коридор.
— Полищук, вернись, — сказала Анна Васильевна, но так, чтобы Герка не услышал.
А Герка в самом деле не слышал ничего. Перепрыгивая сразу через две ступеньки, он выбежал на школьный двор, глотнул свежего воздуха и вздохнул. В горле застрял комок. Герка сжал кулаки и произнес: