– Еще раз такое брякнешь, комиссар не поможет! – услышал я голос того верзилы, что и одарил меня ударом в нос.
– Да он вроде и не помогал, – вновь брякнул я.
– Ты танкист?
– Ну, да, – ответил я.
– Хоть одного немца сжег?
– Я механик-водитель, – бросил я и прикрыл глаза.
– Мазута… – таким же тоном ответили мне.
– Да хоть горшком назови.
Нос болел, и я правда хотел спать.
Как и раньше, со мной особо не разговаривали, но теперь и вовсе смотрели в другую сторону. Мне было плевать. День за днем я лихорадочно думал, как попасть домой.
К вечеру в палату заявился комиссар и позвал за собой. В этот раз руки не подал, самому пришлось вставать и медленно прыгать за ним.
– Ту пургу, что вчера тут гнал, забудь. Рассказывай, кто ты, где слышал такие речи, или, может, вообще все придумал?
Я удивился:
– Я вас не понимаю?
– Ты в армию был призван в начале года. Какой сорок первый? Ты тогда учился еще, бронь сняли в сорок втором, когда вылетел из института! – заорал комиссар.
Как это? Хотя стоп. Я ведь ничего о себе не знаю, появился в танке, дальше – бой, госпиталь. Что и как делал тот, чье тело я занимаю, понятия не имею.
– Я не помню этого.
– Стало быть, помнишь, как воевал в сорок первом, хотя и не призывался в то время? Что ты мне тут голову морочишь? Отвечай, где слышал такие речи?
– Я не помню. Понимаете, у меня бывает такое, что-то с головой после ранения. Постоянно какие-то мысли в голове, да и болит она сильно…
– Учти, такое я не оставлю! Сейчас иди, я узнаю у доктора, что у тебя за проблемы с головой, а там посмотрим. Говоришь, можно сказать, как настоящий враг, но в то же время в полку тебя помнят хорошим бойцом. Я не врач, проверю, а там видно будет.
Черт, сорвалось. Я-то уж думал, что этот рьяный коммунист меня сейчас арестует и в трибунал, а там расстреляют по-быстрому, и я вернусь домой. Так нет, проверять он будет. Как же я хочу домой, кто бы знал!
…Дни тянулись ужасно медленно, через два месяца в госпитале я начал задавать вопросы. Что мне тут делать, если я комиссован? Ноги-руки не вырастут, так чего держать? Оказалось, все просто. В это время документы шли очень долго, и комиссар ждал сверху указаний. Я было и забыл уже, что мне может грозить, когда тот внезапно явился и позвал к себе.
– Пришли твои документы, но не спеши радоваться, – увидев мою улыбку, опередил меня комиссар. – То, что летом сорок первого ты был в Москве, подтверждено. Но то, что ты тут наговорил, очень заинтересовало органы внутренних дел. Арестовывать тебя не приказывали, но я сам посажу тебя в поезд и отправлю в Москву. Там с тобой поработают другие люди.