(З. Паперный. Птичка голосиста).
И. П. Петров утверждает, что он — заведующий мясным отделом гастронома, между тем как достоверно известно, что он доктор филологических наук. Это уже не первый случай мании величия у филологов.
Вы спросите: «А причём тут Коля Перцов?». А вот причём. Перед каким-то праздником мы хотели запастись мясом. Непростая задача. Приходим в магазин и с заговорщическим видом шепчем продавщице: «Мы от Перцова. Взвесьте нам, пожалуйста, мяса». В годы дефицита фраза Мы от такого-то — это была магическая формула, ключ к отличному обслуживанию (как Сезам, откройся! в восточном эпосе). Продавщица подумала, что у нас связи с каким-то важным лицом, фамилию которого она запамятовала. В результате наша нагловатая шутка материализовалась большим куском отличного мяса.
Дефицит стимулировал словотворчество, появлялись новые слова и новые значения старых слов и словосочетаний: выбросить, достать, товар с нагрузкой, из-под прилавка, дать на лапу, авоська и др. Зиновий Паперный утверждает, что слово авоська придумал юморист В. С. Поляков: «Он писал тексты для Райкина, с чьих уст это слово и слетело к могучему, а главное дело, живучему советскому народу. Сам Владимир Поляков рассказывал мне об этом с гордостью и несколько уязвлённой авторской обидой. Я сказал: „Это тогда она была авоська, сегодня её надо было бы уже называть не авоська, а нифигаська“» (З. Паперный. Птичка голосиста).
Впрочем, тут авторство Полякова не бесспорно: слово авоська встречается ещё у Лескова и Салтыкова-Щедрина, правда, в другом употреблении — «при помощи авоськи да небоськи» (вместо обычного: авось да небось).
Только перестройка помешала тому, чтобы русский язык обогатился новыми словами типа нифигаська. Даже постоянная наша спутница авоська уходит из жизни. Да что там! Само слово дефицит встречается всё реже, да и то в применении не к ширпотребу, а в выражениях типа: дефицит лекарств, дефицит доверия, внимания.
Институт проблем передачи информации
В октябре 1985 г. сбылась многолетняя мечта изгоев, выброшенных из Академии наук в первой половине 70-х. Наша лингво-математическая группа перешла из «Информэлектро» в Академию, правда не в Институт русского языка, а в ИППИ (Институт проблем передачи информации). В те годы никого не удивляли сокращения штатов, но переход в академический институт целой группы — событие неординарное. Потребовались героические усилия руководителя нашей лаборатории Ю. Д. Апресяна и встречные усилия сотрудников ИППИ — зам. директора Иосифа Абрамовича Овсеевича и руководителя Лаборатории сложных информационных систем Роланда Львовича Добрушина. Сочувственно отнёсся к этой идее и член Президиума Академии Евгений Павлович Велихов. Однако из 10 выделенных нам ставок на последнем этапе согласований осталось — 6! После ожесточённой торговли Апресяну удалось отвоевать ещё 2 ставки, но всё-таки для нас радость перехода была омрачена тем, что коллеги, проработавшие с нами многие годы, — Таня Коровина и Саша Сергеев (я о нём писал выше), не могли перейти с нами и остались в «Информэлектро».