– Ты про си-мобиль, Мина?
Так вот как они называются!
– Да! – Я чувствую такое облегчение, что мой голос звучит немного чересчур восторженно. – Ну то есть, да – си-мобили, ясное дело. А когда их изобрели?
Папе интересные вопросы нравятся, и он задумчиво щурится, поджимает губы и отвечает:
– Хм-м. Ну, прототипы появились, ещё когда я был маленьким: старые лётики, на которые садились и крутили педали, чтобы взлететь. Так что это примерно 1990-е. А си-мобили, наверное, появились лет на десять или пятнадцать позже.
– Понятно. А вот эти вот рикшеподобные трайки?
– Ты про?.. Мина, милая. Что с тобой такое? Фрирайдам уже много лет. Вы же проходили это всё в школе? Ну, знаешь – загрязнение, глобальное потепление и Великое Обновление? Цветная Революция? ВВВ?
ВВВ – тот постер в школе!
– Ну да. Ясное дело. – Я знаю, что не стоит выставлять себя ещё более невежественной, но мне до смерти хочется узнать побольше.
Потом на меня накатывает озарение. Я знаю, что папа любит игры – по крайней мере раньше любил – так что я говорю ему, непринуждённо так:
– Слушай, пап, хочешь сыграть в викторину? Я буду ведущей!
Он смеётся.
– Конечно!
Это займёт некоторое время, так что, пока я думаю, я хватаю со столика, на котором обычно заряжаются телефоны, планшеты и всякое-разное (и где теперь их, само собой, нет), карандаш и бумагу. Я выгляжу так, будто подхожу к викторине со всей серьёзностью. Я даже делаю всякие смешные вещи, как папа, когда он ведущий, и использую деревянную ложку как микрофон.
Честно говоря, думаю, мне просто нравится делать вид, что всё нормально.
Я напеваю мелодию из «Игр разума», которые вечно показывают по телику: та-да-да-да-да-а-а-бум!
Пора получить ответы.
Я держу ложку-микрофон и включаю свой лучший телевикторинный голос.
– Прекрасненько! В финал выходит мистер Тед Шафто из Уитли-Бэй. Каждый вопрос принесёт ему тысячу фунтов.
Папа фыркает.
– Тысячу?
– Ну да, пожалуй, не очень реалистично.
– Ещё бы. Хватит только рыбу с картошкой по дороге домой купить, милая! Как насчёт миллиона?
Я сглатываю, хоть это всего лишь воображаемые деньги.
– Ну значит, миллион. – Я добавляю пункт «деньги» в мысленный список совершенно отличающихся вещей. – Нервничаешь, Тед?
Стоя посреди кухни, папа хлопает в ладоши и водит глазами из стороны в сторону.
– О-о, я очень нервничаю, Мина. Столько людей смотрит!
Я люблю, когда папа такой, и стараюсь не думать, сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз был в дурашливом настроении.
– Ну хорошо, вот первый вопрос. – Тут мне приходится подумать: я не хочу себя выдать. Я знаю, тут много всего по-другому, но что-то ведь осталось таким же, правда? – Он лёгкий. Как зовут британского монарха?