Остается только добавить, что история появления известия о германской мобилизации до сих пор не вполне выяснена.
Тем временем эпопея с общей мобилизацией в России продолжалась.
Утром 30 июля Генеральный штаб получил донесение русского военного агента в Афинах полковника Гудим-Левковича, возвращавшегося через Берлин в греческую столицу. Франция руководствовалась военной доктриной «План-17», предписывающей начинать войну с наступлением на Эльзас и Лотарингию, с тем, чтобы лишить Германию важнейших промышленных районов.
«30 июля, — докладывал тот, — я видел не только на железнодорожных станциях большое скопление резервистов, но и в движении целые воинские поезда, как в восточном, так и в западном направлении».
Одновременно посол России в Берлине С. Н. Свербеев сообщал о том, что германская газета «Local Anzeiger» опубликовала сообщение «о мобилизации германских армии и флота».
Сазонов сразу же сообщил об этом Сухомлинову и Янушкевичу.
Вскоре Генеральный штаб получил сведения о том, что первым днем общей мобилизации в Австро-Beнгрии будет объявлено 1 августа.
В столь тревожной обстановке запоздание с объявлением общей мобилизации становилось чрезвычайно опасным. Ведь никто не мог на себя взять смелость и утвержадть, что в самый последний момент Германия не изменит своих планов и ударит не по Франции, а по России.
Янушкевич снова обратился к Сазонову с просьбой прибыть в Генеральный штаб с тем, чтобы обсудить создавшееся положение.
«Я, — рассказывал в своих воспоминаниях Сазонов об этой во многом исторической встрече, — застал обоих генералов в состоянии крайней тревоги.
С первых же слов я узнал, что они считали сохранение мира более невозможным и видели спасение только в немедленной мобилизации всех сухопутных и морских сил империи.
Об Австро-Венгрии они почти не упоминали, вероятно, потому, что оттуда нам уже нельзя было ожидать никаких сюрпризов, так как намерения ее относительно Сербии были вполне ясны, и что ввиду надвигавшейся со стороны Германии опасности австрийская отходила на второй план и представлялась малозначащей.
Генерал Янушкевич сказал мне, что для него не было ни малейшего сомнения, благодаря специальному осведомлению, которым располагал генеральный штаб, что германская мобилизация подвинулась вперед гораздо дальше, чем это предполагалось, и что ввиду той быстроты, с которой она вообще могла быть произведена, Россия могла оказаться в положении величайшей опасности, если бы мы провели нашу собственную мобилизацию не единовременно, а разбили бы ее на части.