В философии Баруха Спинозы (1632–1677) центральным является понятие «conatus», который он определяет в своей «Этике» (книга II, теорема 6) в качестве тенденции или импульса, вследствие которого «Всякая вещь, насколько от нее зависит, стремится пребывать в своем существовании (бытии)» [Спиноза, 1957, c. 463]. Жиль Делез (1925–1995), на которого Спиноза повлиял настолько сильно, что он даже посвятил ему отдельную книгу «Спиноза. Практическая философия», определяет conatus следующим образом: «Не стремление переходить в существование, а стремление удерживать и утверждать существование» [Делез, 2018, c. 147]. Виталистскую акцентуацию предельной самоорганизующейся силы можно заметить и у некоторых мыслителей нового материализма. Рассмотрим, например, цитату из Даяны Кул и Саманты Фрост: «Возможно, наиболее важно здесь то, что новые материалистические онтологии отказываются от толкования материи как инертной субстанции, подчиненной предсказуемым причинным силам. Согласно новым материализмам, все является материальным, поскольку оно состоит из физико-химических процессов, но ничто не сводится к таким процессам, по крайней мере в их обычном понимании» [Coole, Frost, 2010, p. 9]. Кул и Фрост отстаивают всеобъемлющую точку зрения, которая подрывает представление о материи как «инертной субстанции», однако их предложение основано на иерархическом дуализме, который прямо вытекает из следующего отрывка: «Дело в том, что материальность – всегда больше “просто” материи: именно избыток, сила, витальность, отношение или различие – вот что делает материю активной, творящей саму себя, производительной и непредсказуемой» [Ibid.]. Материальность, которая теперь стала «витальностью» и рядом других терминов, превращается в нечто «большее “просто” материи». Риск здесь в том, что будет создана дихотомия материальности и материи, в которой материальность составляет положительный полюс, определяемый неописуемым элементом, который при ближайшем рассмотрении отождествляется с принципом самой жизни.
Что представляет собой «витальная материальность»? Отсылка к витализму совершенно очевидна в работе Джейн Беннетт «Пульсирующая материя. Политическая экология вещей». В ней Беннетт предлагает понятие «витальной материальности», благодаря которому она стремится поставить нечеловеческую материю выше онтологической привилегии человека, о чем сама заявляет: «Виталистические материалисты, таким образом, будут стремиться поддаться очарованию объектов, поскольку мгновения очарованности – это ключ от витальной материальности, общей для нас и для объектов одновременно» [Беннетт, 2018, c. 42]. По мнению Беннетт, такое восприятие ведет к определенным этическим следствиям: «Это чувство странной и неполной общности с Внешним побуждает нас более бережно, осознанно и экологично относиться к не-людям – животным, растениям, земле, даже к материальным предметам и товарам» [Там же]. Хотя ее тактика, возможно, успешна на экологическом и этическом уровне, с точки зрения философского постгуманизма она все еще может считаться гуманистической. Рассмотрим, почему это так. Тезис Беннетт – важный шаг, позволяющий отказаться от горделивой человеческой исключительности, характерной для большинства философских направлений. Предложенная ею теоретическая трактовка нечеловеческой агентности стала важным вкладом в обсуждение постчеловеческой агентности.