, p. 38].
Теперь мы можем понять значимость определенной таким образом эпохи для актуальной дискуссии; а потому мы должны поставить вопрос: оспаривалось ли само понятие антропоцена? И важно отметить, что это понятие и правда оспаривалось с разных точек зрения[223]. С постгуманистической точки зрения обобщение понятия человека (anthropos) само по себе является проблемой: например, оказывает ли племя, живущее традиционной жизнью в амазонском лесу, то же экологическое влияние, что и люди, живущие в индустриальном обществе, которые потребляют заморские продукты, упакованные в одноразовые пластиковые контейнеры (и т. д.)? Мы должны прояснить то, что этот довод нельзя упрощать и понимать в качестве призыва вернуться к доиндустриальному образу жизни, хотя бы потому, что такое возвращение невозможно по чисто историческим причинам; мы на самом деле хотим контекстуализировать человеческий опыт, а не впадать в неточные генерализации. Что можно сказать об экологическом влиянии цифровой жизни? Юсси Парикка, чтобы подчеркнуть непристойность экологического ущерба, который наносится социальной, естественной и медийной экологии, переименовал антропоцен в «антропобсцен» (Anthrobscene) [Parikka, 2014]. Кроме того, поскольку этот ущерб наносился во имя капитала (для обогащения, выгодного лишь небольшой части человечества), термин «капиталоцен» [Moore, 2016] стали использовать некоторые исследователи, в том числе и Донна Харауэй, которая также называла его «плантационоценом» и «хтулуценом» [Харауэй, 2020]. Хотя эти различные интерпретации выделяют разные аспекты антропоцена, все они согласны с тем, что пришло время для сдвига парадигмы[224], который мы можем назвать пост-антропоцентрическим[225]. Это одна из главных целей философского постгуманизма, который можно понимать как пост-гуманизм, пост-антропоцентризм и пост-дуализм.
Как мы можем достичь пост-антропоцентрического сдвига парадигмы? Прежде всего, нам надо признать, что видовой приоритет человека как автономной сущности покоится на психотическом восприятии уникальности человека как вида, а также на связанном с ним отделении индивида как человеческого тела, которое представляется абсолютно обособленным от планеты Земля. Люди, как и любой другой организм, развивались в процессе адаптации к своей среде; причем такое отношение меняло и человека, и среду, а потому оно может определяться как «интра-акция» [Barad, 2007]. С одной стороны, естественный отбор поддерживал те черты, которые повышали приспособленность к окружающей среде [Дарвин, 1991]; с другой стороны, благодаря своим действиям и видоизменению своих жилищ люди оказали сильнейшее влияние на окружающую среду. Говоря в постдарвиновских категориях, процесс эволюции мы можем понимать в качестве интра-акции, действующей в обоих направлениях: люди приспосабливаются к среде, а среда – к людям. Отметим, что термин «экология» происходит от греческого слова «