Один из наиболее интересных немецких писателей, открытых Альфредом в то время, стоял, как и он, одной ногой на позициях романтики. Однако в книгах Жана Поля[31] таился и другой посыл – суровая ирония, более характерная для того времени. Он видел жизнь как юдоль печали и умел описать страдания грубо и зримо, подчеркивая потребность в романтическом бегстве от реальности. Не случайно его называют создателем термина «мировая скорбь» (нем. Weltschmerz, фр. Mal du siécle).
В начале 1860-х Жан Поль снова прославился, опубликовав несколько новых произведений. Его «мировую скорбь» теперь связывали не только с личным настроением меланхолического лирика – она стала выразителем духа нового времени, охватившего немцев, течения, которое не прошло незаметно и для Альфреда Нобеля.
Пессимизм.
В книге «Мировая скорбь»[32] (2016) профессор философии Фредерик Ч. Байзер описывает, как «темные тучи пессимизма тяжело нависали над Германией» в те годы, которые Альфред провел в Гамбурге и Гестахте. «Это мрачное темное настроение распространилось очень широко, не останавливаясь в кругах декадентов-аристократов. Его можно было обнаружить и у представителей среднего класса, среди студентов университетов, фабричных рабочих и даже среди подмастерьев. Пессимизм вошел в моду, став главным тоном общественной жизни, основной темой в литературных салонах»>2.
В центре этого внезапного недуга, распространяющегося наподобие пожара в прериях, стоял философ Артур Шопенгауер. После десятилетий неудач и презрения со стороны коллег этот некоронованный король убийственной мизантропии внезапно стал объектом повального увлечения немецких читателей. И очень вовремя. Шопенгауэр успел прожить несколько лет на пике популярности – и в 1860 году его нашли бездыханным в своем кабинете. Однако философский пессимизм оставался par préférence[33] состоянием духа до конца века.
Взрыв интереса к Шопенгауэру отчасти совпал с нарастающим религиозным скепсисом в философских кругах. Мыслители-рационалисты не только продолжали оспаривать логику доказательств существования Бога. Они начали выражать сомнения в священном статусе Библии, предполагаемом возрасте Земли и духовном измерении человеческой души. Эта волна критики религии породила новый взгляд на зло в мире и смысл жизни, а отсюда, в свою очередь, пессимизм. В «Мировой скорби» Байзер пишет: «Если нет Бога, то нет спасения от зла и страданий этого мира. Но если нет спасения, то зачем тогда вообще жить? И тут сильнее, чем когда-либо, актуализировался старый вопрос Гамлета: “Быть иль не быть?” Все больше становилось тех, кто отвечал “не быть”»