Лидия стояла, прислонившись к стене, глаза у нее блестели: мы оба перебрали; я поставил бутылку и стаканы на пол.
– Так, думаю, теперь я уже могу туда пойти… Нет, не оставляйте меня, идемте вместе…
У выхода толпились люди, все прощались, чье-то пальто искало своего хозяина, поцелуи в обе щечки, созвонимся, приходите непременно, португальская девочка держит в руках ворох одежды, из-за которого видны только огромные глаза. Я прошел вслед за Лидией по коридору, вежливо пропуская к выходу уже одетых гостей.
– Лидочка… Ты считаешь, это разумно…
Она уже здесь, теребит на шее нить жемчуга. Улыбка стала жестче. Зато Лидия улыбалась не стесняясь. Что было в этой улыбке – печаль, обида или злость – не разобрать, слишком мало света в коридоре. Очевидно одно: эти две женщины отлично друг друга знают.
– Вы упрекали меня, что я не навещаю его, настояли, чтобы я пришла на этот вечер, а теперь полагаете, что мое присутствие…
– Уже поздно. Ален устал…
Я и забыл про время.
– Вы прекрасно знаете, что он почти не спит…
Соня светилась.
– Сегодня днем он немного вздремнул. Двадцать минут. Доктор Габо очень доволен… Но он еще такой нервный, и лучше бы…
Лидии стоило больших усилий сохранять спокойствие. Поэтому голос ее звучал по-детски:
– Может, это из-за того, что я не одна? Но он ведь никогда ничего не узнает.
– Из-за Мишеньки? Да нет, что ты…
– Что за манера переделывать все имена на русский лад, смешно даже…
– Иногда нужно и посмеяться, Лидочка, больше смеха, больше шуток, чтобы жить дальше. Нет, конечно, это не из-за нашего дорогого Мишеньки… – Ее взгляд топил меня в доброте. Вот что значит настоящая ненависть. – Напротив, Ален хочет, чтобы ты была счастлива, дорогая.
– Прекратите, Соня. И потом, откуда вы знаете? Он вам это сказал?
– Я его знаю. Я знаю своего сына.
– Ну конечно, сердце матери… Бред. Вы перебираете, Соня. Уже все в курсе, какая вы замечательная.
Соня улыбалась, теребя свой жемчуг:
– Я не сержусь на тебя, дорогая. Я понимаю. Ты очень несчастна.
– О да, мы здесь в храме всепрощения. Прощают Богу, прощают немцам, прощают русским, всем… Йом-кипур круглый год…
– Моей невестке не повезло, Мишель. – Она вернула меня Франции. – Лидия не верит в Бога. Ей нечем жить. А вы?
Я как-то не ожидал подобного вопроса – вот так, прямо в коридоре.
– Не знаю, что и сказать, Соня. Вы застали меня врасплох. На нуле.
– Как, и вы тоже? Врасплох. Жаль.
Я порылся в карманах. Мне казалось, там должно было что-то заваляться.
– На нуле, – заключил я.
– Вы пьяны, Мишенька.
«Мишенька». Меня опять признали.
– Знаете, я ирландец по происхождению. Так вот, есть такая ирландская легенда: Бог купил землю у дьявола и расплатился за нее натурой… Ха-ха-ха!