Он снова перевел взгляд на свое отражение. Если ему не удастся отыскать противоядие в этот раз, он останется таким навсегда. Нити молочно-белого цвета вихрились в его темной радужке. Он с шипением выпустил воздух из легких и потер глаз, смахивая осколки. Белая пелена вновь вернулась, не успев до конца исчезнуть.
Дирборн вздохнул. Было бесполезно бороться. Он не смог избежать проклятия. Возможно, никогда и не избавится.
Он отсоединил свои очки-авиаторы от полицейской формы и водрузил их на переносицу. Смотреть сквозь затененные линзы было лучше, чем обнажать проблему. Перемены. Людям тяжело даются перемены.
Внутри все скрутилось в узел, и рот наполнился слюной. Его затошнило. Не от вида отвратительной физиономии. Нет. Дело было в чем-то другом. В чем-то знакомом, но пока недосягаемом. Желудок вновь сжался, и к горлу подкатила волна желчи. Переваренные остатки пищи, соскользнув с языка, брызнули в пустую раковину. Он уставился на диспенсер для полотенец и повернул кран, избавившись от следов. Вниз смотреть он тоже не хотел.
Со скрипом приоткрылась дверь, и он шагнул к разбитому зеркалу и свежевымытой раковине. В уборную ворвался заместитель шерифа Картер, на ходу расстегивая ремень.
– О, шериф. – Он напрягся. – Простите, я… эм-м… не знал, что здесь кто-то есть. – Он смущенно хихикнул, снял шляпу и провел рукой по растрепанным волосам. – Слишком много кофе и недостаточно походов в туалет. – Издал еще один смешок и потрусил к ближайшему писсуару.
Губы Дирборна изогнулись, когда заместитель повернулся к нему спиной и вздохнул с облегчением, когда струя ударилась о фарфор. По своей натуре они были животными. Заточенными в клетку животными. Шериф распахнул дверь и ворвался в кабинет.
С другого конца помещения, заполненного столами, ему яростно махала женщина. Она была единственной женщиной в здании без униформы, ее волосы были убраны назад, а на бедрах висело оружие.
Он стиснул зубы, когда она направилась к нему, жаждущая внимания, любви. Но любовь – это слабость, крах всего сущего, зачаток дьявольских или порочных сил. Он не хотел принимать в этом участия.
Ее бейдж с именем блеснул в резком освещении. Триш. Верно. Если копнуть достаточно глубоко, он смог бы отыскать потускневшие воспоминания о ней. Но они исчезали, причем очень быстро.
Она улыбнулась, и на ее щеке появилась ямочка.
– Вот ты где. Уже обыскалась тебя. Я волновалась. – Стикеры, сверкающие сердца и упитанные медведи, обрамляли буквы на ее бейдже. Дирборн прищурился и попытался сморгнуть пелену, которая заволокла его левый глаз. А может, это были все-таки бобры? Все эти косматые лесные жители выглядели одинаково. – Ты так и не ответил ни на один мой звонок, и я не видела тебя после той ночи, когда… – Она сжимала и разжимала блокнот и блестящую ручку в своих руках, снова и снова. – Ну, ты знаешь. – Натянутая усмешка исказила ее черты лица.