— Витязь Янош! — простонал малыш.
— Что? — изумленно глянул на него г-н Фицек.
— Илушка, — прошептал мальчуган.
— Илушка? — Отец пришел в ярость. — Так вы что, и к девкам ходили?
— Царство фей…
— Царство фей?.. Взбесился ты, что ли?
Но больше ни слова не мог он вытянуть из мальчика.
Г-н Фицек уже понял, о каком царстве фей, Витязе Яноше и Илушке шла речь. Но он не желал себе признаться в этом, а то еще, не дай бог, успокоится: только ярость спасала его от невыносимой боли.
Он вырвал руку, повернулся и быстро направился домой. Сынишка побежал за ним, чтобы не остаться одному в этом туманном, дождливом и холодном мире:
— Па-па-а!..
— Сказал я, что только жрать умеют, и больше ничего! — кинул г-н Фицек дома вместо приветствия, распахнув пинком дверь и втащив за собой сына. — Еще под стол пешком ходит, а девчонки на уме… Мартон таскал его к ним. Твой сын!.. Какая-то Илушка… Все сошли с ума… Ты целый бедлам народила!.. Если этот негодяй не вернется до завтрашнего дня, пойду в полицию, пусть поглядят, не в морге ли он хранится, на складе… пока кто-нибудь не придет и не опознает его… Ты-то признаешь его, пусть он даже на себя стал непохож, ты ведь ему мать… — и так он говорил, говорил без конца.
— Фери! Фери! Ты думаешь?..
— Ничего я не думаю! А ты что хочешь, то и думай. Ты ведь у нас главный думатель в доме! Исчез! Утонул! Убили его! Бирка привязана к ноге: «Неопознанный». На складе валяется! Для того я пятнадцать лет воспитывал сына? Чтоб они рухнули, эти военные небеса да цены, которые так и норовят к ним подскочить!
…На другой день он не пошел в полицию. Ждал. Надеялся. На третий день решил, что обратится сперва в редакцию «Непсавы».
— Пусть поместят объявление в газете. И ты пойдешь со мной! — крикнул он жене. — Когда ты ревешь, у тебя нос краснее перца. От этого все растрогаются. Попросишь — завтра, а не сегодня, поняла? — попросишь, чтобы напечатали большими буквами на первой странице. Поняла? Не на последней странице, где про порошок от блох да про старые тряпки пишут, а на первой странице! «Люди добрые! И члены и нечлены профсоюза. Пропал пятнадцатилетний сын сапожника Ференца Фицека. Кто знает о нем, пусть известит его полоумных родителей. Получит вознаграждение». Какое же мы ему вознаграждение дадим? Всучим старую железную койку, все равно ты не знаешь, куда ее девать! «Люди добрые!..» Стыдно не стыдно, а завтра пойдем, и пусть пропечатают в газете, пусть весь мир узнает… Но потом, коли этот щенок вернется, ты уж мне поперек дороги не становись, я его в порошок сотру… этого… этого композитора!