В начале второй недели моего пребывания в Окуневе состоялась долгожданная встреча. С раннего утра я на рыбалку собрался, удочки у Трофимыча взял, встал, чуть рассвет забрезжил. Стараясь не разбудить Нину, оделся потихоньку и вышел в палисадник. По улице плыл туман. Сделал по привычке несколько приседаний, потом закурил натощак. Дым рванул горло, и я закашлялся.
Невдалеке виднелся дом Беды. Огромная липа, росшая у его калитки, в зыбких пластах тумана казалась головой фантастического великана, шевелюра которого постоянно двигалась, принимая самые причудливые очертания. Внезапно мной овладела острая тревога. Я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и незаметно осмотрелся по сторонам. Вокруг ни души, и даже занавески не дрогнули. Решил, что почудилось. Плеснул в лицо горсть воды из ведра, вытерся носовым платком и, уже не возвращаясь в избу, пошел на речку.
Туман приглушал все звуки, и я шел по улице бесшумно. Поравнялся с домом Беды. Шел, стараясь не глядеть на окна, хотя глаза сами собой выворачивались в ту сторону.
Вдруг слышу:
— Эй, мужик!
Смотрю — на крыльце стоит парень в трусах, на плечах пиджак, почесывает под мышкой. Судя по описаниям — Беда.
— Что надо? — отвечаю вроде недовольно.
— Дай закурить, — лениво как-то сказал, а вместе с тем нотки сразу повелительные зазвучали, мол, попробуй откажи.
Я достал пачку «Беломора», протянул. Вроде бы делая одолжение, он подошел к калитке, взял папиросу, закурил. Вспышка высветила тугие клубки желваков на скулах.
— Откуда будешь? — глубоко затягиваясь, спросил Беда нарочито резким тоном.
Как всякий отдыхающий, решил не отвечать резкостью и не обращать внимания на его явный допрос.
— Из Москвы. Отдыхаю здесь у Трофимыча, — пожал я плечами и сделал вид, будто собираюсь идти.
— Погоди, — Беда поправил сползающий пиджак. — У тебя червя много?
— Хватит, а что?
— С тобой пойду, на зорьке посидеть хочется, — не допускающим возражения тоном сказал он и скрылся за дверью.
Вышел минут через пять с двумя удочками, приглаживая свободной рукой слипшийся на лбу чуб.
До речки хода минут десять — пятнадцать. Беда шел рядом, ни о чем не спрашивая. Лишь изредка я ощущал на себе его изучающий взгляд. Пока шли, туман начал рассеиваться, клочки его медленно расползались в стороны.
Вот и берег. Стали разматывать удочки.
— Ты надолго к нам? — насаживая червяка, поинтересовался Беда.
— Недели на две, на три, как жена решит, — ответил я, забрасывая удочку.
Глубину в этом месте за неделю я изучил, поэтому поплавок тотчас вынырнул и стал стоймя.
— С девочкой, наверное, заливаешь насчет жены, — усмехнулся он.