Глава 43, в которой инспектор Сикорски руководит полицией
К одиннадцати прибыли в Мюнхен.
Бавария – особенная земля, а Мюнхен и подавно. Он не похож ни на Вену, ни на Берлин, ни какое-нибудь другое место в Германии. Он, скорее, похож на Женеву. Или на очень чистый Париж. Здесь чисто, не пахнет кошачьей мочой, все сделано идеально, все дорогое, хорошее. Не за что зацепиться и не к чему придраться – все красиво и все правильно.
Безупречный порядок.
Управление полиции, Löwengrube, Эттштрассе
Они примчались в управление полиции в полной уверенности, что Сикорски оставил для них распоряжения. И долго не могли поверить, что инспектора еще нет.
Это была катастрофа.
– Да он летит к вам, сейчас будет! – объяснял дежурному Маллоу.
– Что значит, летит? Он что, птица?
В отделении долго смеялись над этой смешной шуткой. Хотелось орать, скандалить, грязно ругаться, лупить по конторке кулаком, но делать этого было нельзя, и они с доктором раз за разом пытались объяснить, убедить, доказать.
– Вы понимаете, что я говорю? – в третий раз спрашивала доктор Бэнкс.
– Да. Что вы хотите?
– Адрес!
– Мы можем поехать с проверкой, фрау. Назовите адрес.
– Но я у вас спрашиваю адрес! Я не знаю его! Инспектор Сикорски…
На этих словах лицо полицейского принимало терпеливое выражение и все начиналось сначала.
– Послушайте, – опять вступал Маллоу, – почему бы нам не поехать сейчас… виноват, вам не поехать сейчас, а чуть позже инспектор…
Мысль о том, что с инспектором что-то случилось, не давала ему покоя.
– Адрес! – требовали у него.
– Вы дали его Сикорски, – объяснял он. – Это тот самый адрес. Он спрашивал его для нас! Понимаете?
– Да. Но дать его не могу. У меня нет права.
– Неужели никак нельзя пойти навстречу? – умоляла доктор Бэнкс.
– Можно. Можно пойти. Если фрау будет угодно сообщить адрес.
Как вдруг в отделении ужасно запахло мокрой собакой. Это появился инспектор Сикорски в авиационном костюме, словно готовый для фотографирования в «Львином листке».
– Нет, вы не можете себе этого вообразить! – пыхтел он. – Каким мучениям я подвергался! Сначала я обливался потом в меховом комбинезоне. Потом, когда набрали высоту, чуть не околел от холода. Потом опять изображал маслину в рассоле. А когда мы пошли вниз и сели, из меня только чудом не вытрясло душу!